Читать «ИБН БАТТУТА(ЖЗЛ-364)» онлайн - страница 140

Однако словесным доводам он чаще предпочитал конкретные действия. И покуда в зале собраний бурлили умственные страсти, сотни людей, позвякивая цепями, терпеливо ожидали своей участи за дверьми. На воротах султанского дворца всегда висел труп казненного, пыточные камеры были переполнены, и заплечных дел мастерам хватало работы днем и ночью.

Жестокость Мухаммеда Туглака, ставшая притчей во языцех, по-видимому, не являлась врожденной чертой его характера. Пытка или тем паче казнь были последними аргументами в его противоборстве с приверженцами многочисленных религиозно-мистических братств, резко активизировавших свою деятельность в период обострения социальной и политической борьбы в Делийском султанате. В средние века народное недовольство выражалось в форме религиозных ересей, руководители различных сект и орденов нередко оказывались во главе антифеодальных выступлений крестьянства.

В молодые годы Мухаммед Туглак проявлял живой интерес к проповедям мистиков и даже открыто благоволил им. Однако с годами он постепенно перешел на позиции ортодоксального ислама и вслед за богословом Ибн Таймийей заговорил о единстве религии й государства. Суфийские проповедники, выступавшие против этого тезиса, подвергались жестоким гонениям. Любая ересь, отступничество, нерадивость в отправлении религиозных обязанностей карались незамедлительно и беспощадно.

«Истязание мусульман, наказание правоверных, - с горечью писал Барани, - превратились у него (у султана. - И. Т.) в повседневное занятие и страсть. Многие улемы, шейхи, сайиды, суфии, каландары, писцы и воины были наказаны по его приказу. Не проходило дня или недели без обильного пролития крови мусульман, без того, чтобы не текли потоки крови перед его дворцом…» В Дели царила обстановка страха и неуверенности. По вечерам горожане запирались в своих домах, сидели за десятью засовами, с замиранием сердца выглядывая на каждый стук в дверь. На рынке предпочитали держать язык за зубами, не болтать лишнего. Нечаянная обмолвка могла стоить очень дорого. Боялись всего: косого взгляда, шепота за спиной, сердитого окрика мухтасиба. И еще глубоко сидел в каждом страх перед голодом. Иноземные феодалы вчистую разорили деревню, крестьяне бежали в леса, недород следовал за недородом, и в голодные времена павшую лошадь в считанные мгновения разделывали от головы до хвоста, не гнушаясь облепленной мухами зловонной гнилью.

Слава о несметных богатствах Индии гремела далеко за ее пределами. В Дели же султан ломал голову, как спасти страну от голодной смерти. Повелев раздать голодающим съестные припасы с дворцовых складов, султан отсрочил гибель десятков тысяч людей. Изверившиеся, доведенные до отчаяния простолюдины целовали высохшие лепешки, посылали благодарения аллаху. И все же за глаза упорно называли султана «хуни», что значит «кровавый».

Это прозвище прилипло к султану. С ним он вошел в историю.

* * *

Мухаммед-шах соблаговолил принять хорасанских гостей лишь через несколько недель. Все это время они провели в напряженном ожидании, слонялись по городу, стараясь не уходить далеко от караван-сараев, так как известие о возвращении султана могло прийти в любую минуту. Купцы, ссудившие Ибн Баттуте солидную сумму золотом, уже распродали свои товары и, упаковываясь к выходу, ежедневно напоминали ему о долге. Магрибинец просил повременить, в шутку сулил своим кредиторам золотые горы, но на душе у него было сумрачно и тревожно.