Читать «И.Н.Ф.Е.Р.Н.О. Ад начинается на Земле» онлайн - страница 3
КИРИЛЛ МИХАЙЛОВИЧ ДЕНИСЕНКО
Один из моих персонажей рассуждает о пределе:
«Всю жизнь мне ставят предел. Весь мой путь – все сталкивает меня с пределом, но предела нет. Существует бесконечность. Существует смерть. Существует ноль. Предела же нет.
Я. И только я являюсь олицетворением и сущностью, которая ставит грани, ставит предел, но всякий предел иллюзорен. Предел индивидуален. Основа предела – это только теория. Теоретические выводы на шаблоне поведения индивидов, сталкиваемых в ситуации, которая ставит в рамки.
Вся наша жизнь, столь многоликая и необыкновенная, – тривиальна, являясь во всех ее проявлениях однозначной.
Вся жизнь – это Путь. Это линия из точки А в точку Б. Жизнь – это задача. Головоломка. Немыслимый лабиринт человеческого размышления.
И каждое действие имеет одну задачу: пройти из точки А в точку Б.
Мы живы для других пока идем, пока осуществляем передвижения из точки А в точку Б.
Когда оканчивается маршрут, мы перестаем существовать для тех, кто не прибыл в конечную точку.
Что же находится за крайней точкой этого маршрута?
А вы разве еще не поняли?»
Но, боюсь, предисловие затянулось.
В путь!
Глава 1
Блики прошлого
Время как будто застыло в одинокой пустоте, меркло освещаемой пасмурным солнцем, отверженно скрывшимся за скорбными облаками; под толстым слоем раскинувшегося владыки-снега в мертвенном прозябанье теплилась жизнь – бессознательно, в утеснении, под белизной мрака, рвясь наружу, к свету, возможно, и не существующему вовсе, но не переставая стремиться, не мирясь с безысходностью, а преодолевая непреодолимое, и через ничтожность прорываясь к заветному, желанному и возникшему в сознании извне, и полагаясь на чувство, пробиться из толщи снега и узреть – солнце. Солнце, ныне поникшее. Но согревающее расцветающий прекрасный подснежник. Который, как чудо, нежными оттенками светлых красок и улыбчивой жизнью, зримой в немного склоненном легком бутоне, оттенит край, обрамленный скалистыми стражами. Изможденными стражами-елями, изредка осанистыми, но большей частью и сморщенными, живущими средь анархично раскиданных глыб серых камней. У деревушки. Убогой и обнищавшей. Кладбищем выглядывающей из-за скал. Веющей духом, жаждущим напомнить о былой жизни, канувшей в забвенье.
Тишина, окутывая степи, пропитав и сам воздух, зловещей притворщицей скрывала за внешним непоколебимым, леденящим душу спокойствием пожираемый и угнетаемый ядом смерти мир. Вечность отчужденной матерью оплакивала в стороне усыновленный мир. Мир, оставленный и разрушающий пути спасения. Мир, гибнущий в безумном отступничестве. Мир, помрачившийся и измысливший власть, присужденную себе, утратил величие и Свет, ибо во плоть облечен он, а значит, мертв. И от Духа и Жизни отступивший, иных в равные Тьме стремящийся обречь.
Былое кануло в оледеневших сердцах равно зеленолиственной жизни, чахнущей под толщей снега; мир, ни живой ни мертвый, влачащий существование, объемлем стеной и исполнен страха, противостоянию негоден, поражен неверием и бессмыслием одержим. И ни Добра, ни Зла предзнаменованиям не сведущ, ибо болен, утратив истинный образ. Посему и Зло, пошатнувшись, разодралось на две единые части. И связующее звено в облике мужа воинственного, не примыкая ни к одной из неверных сторон, идет и вершит то, что чести и долгу его не претит.
