Читать «И расцветает любовь» онлайн - страница 33

— Глупости какие! Герман еще жив. Он будет жить!

Звонкий голосок разрушил угнетающую тишину. Она потянула на себя дверь и та, поддавшись, тихонько, жалобно скрипнула. Несколько неуверенных шагов, и атмосфера комнаты окутала ее с головы до пят. В углу сиротливо стояла кровать, заботливо застеленная свежим бельем. На окне были плотно задернуты занавески, и комната казалась отгороженной от внешнего мира. В другом уголке притаился небольшой платяной шкаф, а недалеко от него стояла тумбочка. Говорят, чтобы узнать человека по-настоящему, нужно побывать у него дома, увидеть обстановку, книги, которые он читает. Тогда можно понять его стиль жизни. Ангелина с любопытством глядела по сторонам. Везде чувствовалось присутствие Германа. На спинке стула висел его серый шерстяной свитер. На тумбочке лежали забытые наушники. Чуть дальше стояла пустая чашка. Ангелина представила, как Герман просыпается от звона будильника, того самого, который стоял здесь же, на тумбочке. Затем идет готовить черный кофе или зеленый чай. Ничего не успевая, он впопыхах собирается, надевает этот серый свитер, хватает наушники, сумку и несется по своим делам…

Ангелина с грустью прикоснулась ладонью к корешкам книг.

На одной из полок лежал томик стихов Сергея Есенина. Ангелина взяла его в руки, открыла первую страницу. Да, это была та самая книга, которую он показал ей в их последнюю встречу. Между страницами была вложена закладка, и Ангелина открыла на нужном месте. Ее глазам предстало красивое стихотворение:

Заметался пожар голубой, Позабылись родимые дали. В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить. Был я весь — как запущенный сад, Был на женщин и зелие падкий. Разонравилось пить и плясать И терять свою жизнь без оглядки. Мне бы только смотреть на тебя, Видеть глаз злато-карий омут, И чтоб, прошлое не любя, Ты уйти не смогла к другому. Поступь нежная, легкий стан, Если б знала ты сердцем упорным, Как умеет любить хулиган, Как умеет он быть покорным. Я б навеки забыл кабаки, И стихи бы писать забросил. Только б тонко касаться руки И волос твоих цветом в осень. Я б навеки пошел за тобой Хоть в свои, хоть в чужие дали… В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить.

Казалось, эти строки посвящались ей, ибо некоторые слова и предложения были жирно подчеркнуты карандашом. «Волосы цветом в осень», «Глаз злато-карий омут», — эти выражения как будто описывали ее, а не другую женщину.

Она вернула книгу на место и осторожно открыла один из ящиков стола. Здесь покоились какие-то бумаги, видимо, по работе. Ангелина не стала продолжать свое занятие дальше, все-таки нехорошо копаться в чужих вещах.

Она подошла к окну, отдернула занавеску, приоткрыла окошко. В комнату ворвался свежий морозный воздух, замысловатые узоры на стекле заблестели в свете лампы. Как хорошо было бы сейчас прогуляться вместе с Германом, сегодня ведь на редкость теплый зимний вечер. Но он сейчас лежал в палате, находясь на волосок от смерти, одинокий и неподвижный, и от осознания этого все волшебство за окном мгновенно исчезло.