Читать «И невозможное вожможно (нссс-)» онлайн - страница 34

Альбом с рисунками Будникова переходил из рук в руки.

— Ты что же, в самом деле ногой рисуешь?— спросил Петра Михаил, когда врачи покинули палату.

— Рисую,— ответил Петр и, . чувствуя, что Михаил не верит, усмехнувшись, предложил: — Хочешь, твой портрет сделаю?..

— Попробуй,— согласился Михаил.

Петр принялся за работу. Я наблюдал, как безрукий художник владел карандашом, перекладывая его даже в другую ногу. И мне почему-то стало стыдно за хандру, которая на меня порой нападает.

— Ну, вот и готово,— сообщил наконец Петр и устало откинулся на подушку.

Михаил облегченно вздохнул.

— Два часа сидел без движения... Показывай, что там у тебя получилось?.. Смотри-ка, Ипполитыч! Похож?

— Здорово. Ишь ты!— сказал Ипполитыч.

— Послушай, а как же ты научился рисовать ногой?— не удержался я.

Петр ответил не сразу, а потом рассказал:

— Когда я вышел из заключения, сперва обрадовался свободе, но вскоре понял, что совершенно беспомощен. Вот так очутился я здесь, в клинике. Времени для размышлений о будущем хватало. И чем больше я думал, тем резче вставал вопрос: как жить дальше? Решил: попробую писать ногами. Всю ночь не спал. Пробовал — не получалось. На другую ночь тоже писал. Недели через две вывел первую букву. Вот так и научился писать, а потом и рисовать. Поступил в университет искусств Дома народного творчества имени Крупской.

Рассказчик замолчал. Некоторое время в палате стояла тишина.

— Ну, молодец!— похвалил Михаил, любуясь портретом.

Будникова навещала его жена Валя, однажды она сказала, что придет с подругой Лидой. У нее чуть парализованы рука и нога. Вообще славная девушка.

И вот они пришли вдвоем. У Валиной спутницы — слегка откинутые волосы, на левой щеке родинка. Во всей фигуре — неуловимая женственность.

 «Должно быть, это и есть Лида»,— подумал я и не ошибся. Валя представила нас друг другу.

Я заметил; глаза у Лиды озорные, светятся лукавством. От смущения я опоздал подать руку.

— Что же вы знакомите меня с таким робким кавалером?— шутливо бросила Лида.

— Он еще не прирученный,— пояснил Петр. Все засмеялись, и в палате стало радостно и солнечно. Мы вышли в больничный сад и долго гуляли. Самым замечательным было то, что никто из нас, обиженных судьбой, не вспоминал о своих недугах.

После процедур я лежал на койке и наблюдал за Ипполитычем. Из глаз его текли слезы, и он вытирал их своей могучей рукой.

— Что с вами, Ипполитыч?— спросил я.

— Хорошего мало. Врач выписывать собрался,— вздохнул он.— А чему радоваться-то? Что я могу? Только есть и спать?

В это время послышался голос врача Веры Яковлевны:

— А вот и мы.

Вместе с ней вошла молодая девушка, Люся, методист лечебной физкультуры.

— Будем учиться ходить,— сказала Вера Яковлевна, обращаясь к Ипполитычу.

— Да вы же меня не удержите,— прохрипел Ипполитыч.

— А мы с Валерием для чего?— отозвался Михаил.— Ну давай, давай, Ипполитыч.

Все вместе мы поднимаем Ипполитыча, и он делает шаг, другой.

— Дайте отдохнуть,— взволнованно просит он.— А ведь я пойду, ей-ей, пойду, спасибо вам, други.— И его глаза опять заблестели. Но это были слезы надежды.