Читать «Золотые эполеты» онлайн - страница 6

— Ты что? Да это же кучер Яшка! Сосед наш и первый брехун на селе. Боюсь, что заметил он нас…

— Пусти! Вот я задам этому Яшке. На всю жизнь язык прикусит. Но Богданка крепко вцепилась в его руку:

— Не смей, нам только этой беды не хватало.

Она так решительно сдерживала его, что гнев Кондрата приостыл. Чем виноват перед ним этот кучер? Тем, что вышел неожиданно из кустов и засвистел? А может быть, он ничего и не видел и просто от хорошего настроения свистел. Может быть, Богдана права… И огромное счастье, которое, несмотря на все страхи и огорчения, переполняло их обоих, победило. Радость, что они, наконец, стали родными, близкими…

Рассветная мгла окончательно рассеялась. Начался день. Влажный воздух наполнился звуками проснувшегося поселка, и в эти звуки вливался стройный, едва слышный, но настойчивый звон. Казалось, он приносился ветерком откуда-то с высоты, из подкрашенного алою полоской зари облака. Затем этот звон как бы спустился с солнечной высоты. И можно было различить, что это не медный голос церковного колокола, созывающего мирян в храм. Он был другой окраски и шел, видимо, издалека, версты за две отсюда. Шел дерзко, настойчиво. Пробираясь сначала среди колосьев спелой пшеницы, потом меж стволов дубового леска, колючих кустов.

Он сразу разобрал, что это удары молота, равномерно бьющего по железу.

— Это из кузницы от Варавия, — пояснил Кондрат девушке. — Понимаешь, это кузнец из полосы стальной плужной лемех отковывать начал. Ох, и трудное дело! Горн в кузнице малый, нагревает металл медленно, а молотобоец Сенька — хлипкий… Просил меня Варавий пособить ему.

— Что ж, помоги, — сказала Богдана.

Он хотел еще раз поцеловать Богдану на прощание, но она бросила на него тревожный, озабоченный взгляд.

— Не надо. А то как начнем миловаться, все на свете опять забудем. И так еще голова кружится. Глянь, как рассвело. И батька мой с мачехой, наверное, уже встали. Поспешай, Кондратка. С богом…

— Что ж, — сокрушенно вздохнул парень. — Тогда я в кузницу, к Варавию. Как дело слажу, так сразу в усадьбу к Виктору Петровичу. Упрошу его, пусть сватом к батьке твоему направится… Готова будь.

— Я-то давно…

— А ежели что, батька или мачеха обижать начнут, прямо ко мне в хату беги. Понимаешь? Прямо ко мне.

— А как матушка твоя меня встретит?

— Да ты не сомневайся в моей матушке. Ведь она в Греции когда-то вместе с отцом моим, Иваном Кондратьевичем, в бой ходила. Справедливая она. Всегда всем, кого обижают, готова помочь. И ничего не боится. Пистолеты до сих пор в ларце хранит. Она тебе первой защитой станет. Не сомневайся.

— Ладно, Кондрат.

До завтра… Только не забудь: на петушиной зорьке, как и ныне, опять встретимся. Не забудь.

— Обязательно… На петушиной, — улыбнулась Богданка и скрылась, словно потонула в листве.

Кондрат посмотрел, как тихо вслед за девушкой качнулись ветки, и пошел в ту сторону, откуда доносились удары молота.

Он уже не думал, что виноват перед Богданкой. Его вдруг наполнила неведомая ранее удаль.