Читать «Зов Лавкрафта» онлайн - страница 160

Поговаривали, что он когда-то сам был актером. То ли из массовки, то ли дублером — во всяком случае, я ни разу не видел ни его имени в титрах, ни лица на экране. А уж такое-то лицо я бы не забыл! Самым запоминающимся в нем была не бледность и даже не пергаментная иссушенность кожи — а выдающиеся вперед кости черепа, широкие и мощные. Казалось, что о его скулы, подбородок и надбровные дуги можно порезаться. Такое лицо нельзя было скрыть ни под каким гримом.

Как бы то ни было — но мне казалось, что Броуди в курсе абсолютно всего, что происходило и происходит — а может быть, даже будет происходить? — на голливудских холмах. Стоило задать ему вопрос — как он улыбался своей фирменной жуткой ухмылкой: половиной лица. А потом долго смотрел на тебя, как бы думая: какую цену назвать за информацию. Он всегда ходил в плотной черной одежде, прикрывая бледное лицо полями федоры — как заправский шпион или вражеский резидент: объяснял это болезнью, которая вынуждает его сторониться солнечного света. Мы называли его графом Дракулой — а он в ответ разговаривал с нами с акцентом Белы Лугоши. Кажется, даже лучше, чем сам Бела.

Мне пришлось хорошенько напоить Броуди, чтобы он рассказал мне то, что привело меня сюда. Это случилось в маленькой забегаловке в безымянном тупичке, примыкающем к Гауэр-стрит. Ее держал русский эмигрант, женившийся здесь на китаянке — живая иллюстрация этнического плавильного котла, которым всегда был Голливуд. Здесь подавали русский «борщч», китайскую лапшу, американский виски — все то, что любили постоянные посетители. Броуди был здесь постоянным посетителем, я — нет. И каждый раз мне приходилось мяться у двери, пока из темноты не выныривала долговязая сутулая фигура в черном плаще и широкополой федоре. И каждый раз я мок под дождем — словно Броуди заранее знал о непогоде и из какого-то извращенного садизма предлагал мне встречаться именно в этот день и час.

Мне пришлось влить в него две бутылки того пойла, что здесь продавали под видом виски. Я подозревал, что это подкрашенная чаем русская водка — но все вокруг пили с удовольствием, поэтому я решил не лезть в привычный тамошний уклад.

Броуди хмелел очень медленно. Он смотрел на меня, усмехался, опрокидывал в свою пасть — я видел даже металлические коронки на коренных зубах — очередной стакан, снова смотрел и снова усмехался.

А потом его рожу перекосило, словно от удара током — и он стал мне рассказывать. Он рассказывал и рассказывал, словно блевал словами, извергал их на меня, в меня, на меня — а я не знал, куда деваться. Это было так странно, так жутко, так невероятно — и в то же время так похоже на правду, что меня мороз продирал по спине. Даже сейчас, когда я вспомнил об этом, мои руки и ноги похолодели.

* * *

— Да так, — прокашлялся я. — Один… знакомый упомянул. Так же, как и о других… подобных фильмах. «Сирены ада»… — я намеренно делал паузы, пытаясь прочитать по ее лицу реакцию на эти названия. — «Кровавая роза»… Их ведь не только сняли. Их даже успели показать публике.