Читать «Змеиный взгляд. Этюды» онлайн - страница 8

Лопух и цикорий

Всю другую лишнюю траву во дворе мы с женой в начале лета выкосили и выдрали, а возле лопушка и цикория, росших у высокого крылечного пристроя, остановились.

— Несчастные они какие-то, — сказала Вера Владимировна, — маленькие, сиротливые. Жалко их. Давай сохраним. Пусть растут.

— Пусть, — согласился я. — Лопушок вон уже просит, чтобы его не губили, боится, листом от нас отмахивается. А цикорий, гляди, привстал на цыпочки, лезет целоваться, заискивает…

На другой день, вынеся во двор помойную воду, я посмотрел, под какой куст её вылить, да и плеснул из ведра под лопух и цикорий, они росли в метре друг от друга.

Погода установилась жаркая. Огородные растения просили пить, облизывали воспалённые губы и жадно дули из лейки. Поливая их чуть не ежедневно, не забывали мы и про лопух с цикорием, мало того, поили их в первую очередь, хотя с водой было туго: железные бочки под дождевыми стоками быстро опустели, и я таскал воду из болотца на краю деревни, в жару сильно мелевшего, или из колонки, стоящей далековато от нашей нагорной избы, под горой. Потом жена, изготовив в ведре вонючий крапивный настой, подкормила им не только овощи на грядках, но и цикорий с лопухом. Взялись мы относиться к этим дикарчикам так же внимательно, как относимся к полезным культурным растениям: моркови, редиске, свёкле. Родными они нам стали, домашними. С умилением мы глядели, как питомцы росли.

Лопушок весь лоснился от сытости, от удовольствия. Его круглые щёки отражали солнце. Становясь из лопушка лопушищем, он раздавался в плечах, поигрывал мускулами и молодцевато подбоченивался. Цикорий же изо всех сил тянулся вверх, очень хотелось ему быть рослым и стройным. У цикория были синие глаза, они однажды раскрылись у него, как у двухнедельного котёнка. Он ласково мигал хозяевам синими глазами, хлопал длинными ресницами и благодарно прикасался к нам лёгкими прямыми шершавыми ветками.

— Ах, вы, милые! Ребятки мои дорогие! — так Вера Владимировна обращалась к пригретым нами сорнякам.

— Привет, мужики! — говорил я им, выходя на крыльцо.

— Вот ведь никакого от них в огороде толку, бурьян — и всё, а приятно посмотреть, — делились мы друг с другом. — Чистые, ухоженные, словно дети в благополучной семье. Живут и радуются…

Конечно, и лопух поднимался в вышину на дрожжах нашей о нём заботы, а не только крепчал, наливался мускулами. Они с цикорием соревновались, кто вырастет скорее и выше. Мы-то думали, что из них получатся так себе, обыкновенные кустики, а в сорняках при добром к ним отношении проявился гигантизм, и оба вымахали чуть не под стреху. Когда они сильно разрослись, мы сложили цикорию его длинные стебли, аккуратно подняли их к стволу (чтобы не ломались) и опоясали куст бечёвкой так, что он изобразил сноп, поставленный на попа, а ветки не лопуха уже, а репейника, круто гнувшиеся под тяжестью репьёв, подтянули вверх, привязав бечёвки к гвоздикам, вбитым в брёвна избы. Цикорий принял это смиренно, понял и оценил, лопух же заартачился, задёргался, потребовал свободы, и мы отпустили почти все его ветки, оставили привязанными одни лишь верхние, самые тонкие.