Читать «Змееносец. Истинная кровь» онлайн - страница 122

— Милая, — выдохнул он, отпуская ее из своих рук и наклоняясь, чтобы поднять письмо, — ну что я снова натворил?

— Что вы пообещали кузнецу, чтобы он назвался отцом? — не слыша Сержа, всхлипнула маркиза.

— Чьим отцом? Катрин!

— Вашего ребенка! Который будет у этой… этой… А… девицы!

Некоторое время он смотрел на нее, ничего не соображая. Просто смотрел и молчал. Потом коротко кивнул и решительно расправил свиток, который поднял с пола.

«…рецепт жуайезского козьего сыра… прогнили верхние балки… в цене мы сошлись сходной… Аделина, служанка, которую вы прислали по зиме, замуж собралась за кузнеца. И просит Вашего позволения с мая оставить службу в Жуайезе»

На письмо он тоже смотрел некоторое время… начиная, наконец, понимать, что произошло. Медленно перевел взгляд на короткие кудряшки Катрин. И расхохотался, чувствуя, что тревога его отпускает.

— Так это моего сына пристроили к кузнецу?! — прогремел он и сжал жену в объятиях, пытаясь расцеловать ее заплаканное лицо.

Глаза Катрин распахнулись от ужаса, который она испытала, услышав его смех. Ему смешно!

Отворачиваясь от его настойчивых губ, она зло утерла предательские слезы о котт Сержа и, поведя плечами, сердито сказала:

— Вы делаете мне больно, мессир!

— Такая уж у меня судьба, мадам, — выдохнул он, не отпуская ее, не желая видеть ее хоть на малейшем расстоянии от себя — только лицом к лицу. — Мы всегда делаем больно тем, кого мы любим. Подчас — невольно. Чаще всего это не в нашей власти. Так когда, по-вашему, Аделина должна родить?

Слезы высохли сами. Катрин ошеломленно посмотрела на мужа.

— Вы и сами можете догадаться! И наймите ей повитуху! Чтобы не пропустить радостный день!

— Откуда мне знать, грешила ли она с кузнецом до свадьбы? И повитуху пусть ей нанимает ее жених!

— Она грешила с вами… или вы с ней… да какая разница! — Катрин начала вырываться из его рук. — Отпустите меня! Я обещаю вам, больше никогда не заговорю об этом. Было — и было…

Он не отпускал ее, только прижимал к себе еще крепче, не зная, сердиться ему, смеяться или начинать страдать. Последнее выходило у него наиболее живописно.

— А у нас с вами, любовь моя, тоже было и было? Так вы к этому относитесь? Я не мог простить вам поцелуя короля, вы же простили мне ночь со шлюхой. Простили? Как вообще можно такое простить, Катрин?

Многовековые честь и гордость графов дю Вириль отразились яростью в глазах маркизы Катрин. Изловчившись, она выскользнула из его объятий и отступила от него на шаг.

— «Тоже»? «Тоже»?! Вы смеете полагать, что то, что было меж нами, я могу считать равным тому, что было у вас в той грязной гостинице среди клопов? — ядовито бросила она. — Вы смеете сравнивать меня с… ней? Вы… — она замолчала и криво усмехнулась своей неожиданной догадке, — вы считали меня такой же. Тогда, в саду… Верно?

— Не верно! — взревел маркиз де Конфьян и, схватив ее за руку, снова упрямо притянул к себе. — Не верно, потому что вы обманываетесь сейчас! Катрин! Услышьте меня! С Аделиной у меня ничего той ночью не было и не могло быть! Вашими усилиями я на других женщин даже смотреть не могу! Недаром слуги считают вас ведьмой. Вы же околдовали меня! Каждый день, каждый час я думаю о вас! Только для вашего имени бьется мое сердце. Только для ваших глаз я дышу. Только ваш образ преследует меня денно и нощно! Так о каких аделинах вы говорите? Их нет и не было с тех пор, как я впервые увидел вас. Их не может быть, потому что для меня существует только моя Катрин. Услышь меня!