Читать «Зло побеждает зло» онлайн - страница 113
Павел Владимирович Дмитриев
— Эй, человек! Рубль до Милютинского!
— Тпрруу, залетная! — резко осадил конягу Яков. — Маловато будет, товарищ!
Вошел в образ, паразит!
— Бога побойся! — проворчал я, пристраивая баул с телефоном на узенькое днище пролетки. — Тут рукой подать.
— Он готов! — не сказал, а скорее выдохнул в ответ Блюмкин.
Невообразимо удачливый сукин сын! Яков ждал взрыва неподалеку, на занятом под автобазу дворе четвертого дома, с предельно простой, но также и опасной задачей – добить генсека, если он вдруг уцелеет. Второго шанса не будет… да теперь и не надо. И хорошо, даже прекрасно – план "А" ощутимо повышает наши шансы на выживание. Сейчас дело за малым – нужно оказаться на как можно большем расстоянии от эпицентра событий.
Последняя мысль пришла не только в мою голову:
— Но, но! Пошел, Сивый! Пошел! — размашисто хлестнул поводьями по лошадиной спине величайший террорист эпохи.
9. Боливар не выдержит двоих
Все еще 1 июля 1930, Москва (день рождения нового мира)
Редкие подмосковные перелески трепыхаются голодными советскими воронами. Под колесами хрустит пыльный гравий. Мы успели; охрана подгнивших шлагбаумов старых городских границ интересовалась лишь селянами-мешочниками, никто не пытался держать и непущать всех подряд "до тройной проверки, согласно чрезвычайному приказу". Неудивительно – на окраинах Москвы нет ни телефонов, ни даже электричества. Милиция и чекисты обходятся посыльными, наш пущенный в короткую рысь коняшка обошел их без малейшего труда.
Как утопили в бездонной болотине мешок с ненужным барахлом и полевым телефоном – мои нервы отпустило. Накатила спокойная усталость, та самая, что обычно случается после хорошо выполненной работы. Блюмкину же, совсем наоборот, будто демоны мировой революции подкинули ядреного марафета, из сосредоточенного и собранного террориста он скатился в образ хвастливого подростка. Размахивает на облучке картузом как знаменем, декларирует громко, с выражением:
Пусть его, лишь бы хвастаться не начал… накаркал!
Яков развернулся боком, свесил одну ногу внутрь пролетки и, состроив на лице упрямую мину, разразился неожиданно длинной жалобой:
— Снова, я снова сбежал с акта! Ах, как Борис меня стыдил в двадцать пятом за малодушие с чертовым Мирбахом! Обидел он меня тогда, сволочь, так обидел страшно! Все еще его ненавижу! Но вот сейчас думаю, быть может, он прав? Ведь честно сдайся я тогда, а затем выступи на процессе открыто, плечом к плечу со всей нашей партией, все, все бы в мире совсем по-другому вышло! Мы бы подготовились и поднялись против Ленина сразу, дружно, вместе, и Попов с Александровичем, и Саблин, и даже чертов Вацетис! И знаешь, Лешка, что думаю? Может я сейчас ошибаюсь, еще хуже чем тогда? Давай мы с тобой рванем в Самарканд, пробьемся к Марии Александровне? Прямо вот так с ходу, пока большевики власть примутся рвать промеж друг дружки?