Читать «Зимняя кость» онлайн - страница 44

Гарольд сказал:

— Дай я одну понесу.

Солнце стояло выше, хотя свет до земли еще не прорвался. Тропинка была узкая, а на северном скате обледенела. Этот дикий участок принадлежал Бромонтам, лес тут никогда не валили, поэтому здесь еще стояли самые старые деревья в округе. Вполне обычными были волшебно толстые башни дубов, у которых сучья разрослись, приятно подбоченившись. Орешник, платаны и прочее тоже преуспевали. Чуть повыше росла последняя в округе роща местных сосен, и весь этот старый лес очень привлекал жуликов с пилами. Продав его, можно было, наверно, выручить немалую кучу долларов, но первый Бромонт понимал — и передал это потомкам, — что подлинной ценой такой продажи будет гибель их дома, и, несмотря на скудные и трудные годы, ни одному поколению пока не захотелось причинить такого вреда семейной земле. Дед Бромонт много-много раз, по преданиям, гонял с винтовкой лесных браконьеров, и хотя папа никогда особо не стремился размахивать пушкой в защиту деревьев, если требовалось, он тоже заряжал ружье и гонял.

Сынок сказал:

— Слушай, а у меня в дырочку мизинец проходит. И глубоко так залазит.

— Только лизать теперь его не вздумай.

— Я, кажется, пулю нащупал.

Они перевалили через гребень, завтрак у них болтался в руках за хвосты, направились к дому внизу. Из трубы плыл дым. За ручьем Милтон, матерясь, заводил остывший упрямый грузовик, а другой Милтон колотил по двигателю разводным ключом. Ри не отрывала глаз от своего берега ручья, вела мальчишек по изгибам мокрой тропы к дому с тыльной стороны.

Гарольд сказал:

— Ри, а они жарить или тушить?

— А вам как больше нравится?

Оба мальчишки ответили:

— Жарить!

— Тогда ладушки. Будет жареха. Может, и с галетами, если у нас для теста все есть, сверху накрошим. Но первым делом их надо почистить. Сынок, тащи разделочную доску. Она, по-моему, до сих пор под стенкой сарая стоит сзади. Гарольд, а ты дуй за ножом — сам знаешь, какой мне нужен.

— Тот, который мне никогда трогать нельзя.

— Вот его и неси.

Разделочная доска была выветренным кряжем из стены сарая, испещренным клубками порезов и заляпанным разной кровью. Сынок уложил доску к ногам Ри, и она одну белку бросила сверху, остальные отложила. Когда вернулся Гарольд с ножом, с ним вышла Гейл, встала на крыльце, прихлебывая кофе.

Ри сказала:

— Эй, Горошинка, как спалось?

— Как всегда, хорошо.

Сынок пихнул Ри локтем в бок, сказал:

— Покажи мне, а?

— Я вам обоим покажу, — Гарольд, не отходи далеко.

Она растянула белку в длину и вогнала нож в шею:

— Так, их разделывать труднее, чем кроликов, но все равно, вообще-то, не слишком трудно. Представляйте, что костюм белке кроите — только ты его с нее срезаешь, а не надеваешь. Раскрываешь на шее, вот тут, отрезаешь запястья, вот так, и вспарываешь руки, отрезаешь лодыжки так вот, вспарываешь ноги, потом вот так разлатываешь посередине и все части собираешь. У них кожа к мясу крепче липнет, чем у кроликов, поэтому надо тянуть, а помогаешь себе лезвием — вставляешь между шерсткой и мясом. Гарольд, давай сюда руку — и дергай за кишки.