Читать «Зверь - Книга» онлайн - страница 77
Генри Лайон Олди
– До встречи.
Дверь без скрипа закрылась за ним. Я пошел обратно, и только потом, когда я уже выходил из развалин и просыпался, до меня дошло: за дверью была – Она…
Глава четырнадцатая
Не лампу, а зарю
Приблизив к изголовью –
За все, что говорю,
Теперь отвечу кровью…
В. Рецептер
«…Он умирал, безумец Девона. Наивный, гордый, слабый человек с насмешливыми строгими глазами – и шесть часов перебирал в горсти крупицы, крохи Времени, слова, стеклянные и хрупкие игрушки, боль, гнев и смех, и судороги в горле, всю ржавчину расколотого века, все перья из распоротой души, все тернии кровавого венка, и боль, и плач, и судороги в горле… Он умирал. Он уходил домой. И мешковина становилась небом, и бархатом – давно облезший плюш, и жизнью – смерть, и смертью – труп с косою, и факелы – багровостью заката; он умирал – и шелестящий снег, летящие бескрылые страницы с разрушенного ветхого балкона сугробами ложились на помост, заваливая ночь и человека, смывая имя, знаки и слова, пока не оставался человек – и больше ничего. Он умирал. И Истина молчала за спиною, и Дух, и Плоть, и судороги в горле…
В непрочный сплав меня спаяли дни, едва застыв – он начал расползаться. Я пролил кровь, как все. И как они, я не сумел от места отказаться. А мой подъем пред смертью – есть провал. Офелия! Я тленья не приемлю. Но я себя убийством уравнял с тем, с кем я лег в одну и ту же землю. Зов предков слыша сквозь…
Он умирал, безумец Девона. Они стояли. И они смотрели. И час, и два, и пять, и шесть часов они стояли – и молчала площадь, дыша одним дыханьем, умирая единой смертью; с ним – наедине. Наедине с растерзанной судьбой, наедине с вопросом без ответа, наедине – убийцы, воры, шлюхи, солдаты, оружейники, ткачи, и пыль, и швы распоротого неба, и боль, и смех, и судороги в горле, и все, кто рядом… Долгих шесть часов никто не умер в дреме переулков, никто не выл от холода клинка, никто не зажимал ладонью раны, никто, никто, – он умирал один. И этот вопль вселенского исхода ложился на последние весы, и смерть, и смех, и судороги в горле…
Зов предков слыша сквозь затихший гул, пошел на зов – сомненья крались с тылу; груз тяжких дум наверх меня тянул, а крылья плоти вниз влекли, в могилу. Но вечно, вечно плещет море бед. В него мы стрелы мечем – в сито просо, отсеивая призрачный ответ от вычурного этого вопроса. Я видел: наши игры с каждым днем…
Он умирал, безумец Девона. Все было бы банальнее и проще, когда бы он мог дать себе расчет простым кинжалом… Только он – не мог. Помост, подмостки, лестница пророков, ведущая в глухие облака, дощатый щит, цедящий кровь по капле, цедящий жизнь, мгновения, слова – помост, подмостки, судороги в горле, последняя и страшная игра с безглазою судьбою в кошки-мышки, игра, исход… Нам, трепетным и бледным, когда б он мог (но смерть, свирепый сторож, хватает быстро), о, он рассказал бы, он рассказал… Но дальше – тишина.
«Витраж Исхода». Глава «Молчащий Гром», часть третья. Записано подмастерьем Ахайем со слов Второго патриарха Помоста Скилъярда Недоверчивого. Да хранят нас Подмостки!»