Читать «Зверинец (= Бестиарий)» онлайн - страница 2

Не приснилось. Однажды ветреным утром ее привезли на вокзал: по всей площади Конституции — лотки с флажками, омлет в привокзальном кафе, торжественный выход на четырнадцатую платформу. Инес и мама так зацеловали Исабель, что все лицо у нее было точно исшлепанное, размягченное и пропахшее помадой и пудрой рашель, губы обслюнявлены — мерзость, которую ветер смахнул с ее кожи одним дуновением. Исабели не было страшно ехать одной: она уже большая, и в сумочке у нее целых двадцать песо; а в окошко лез Сансинский хладомясокомбинат, и пахло приторно, потом зажелтели воды Риачуэло, и Исабель думать забыла про слезы, которые только что заставляла себя проливать, она радовалась, она умирала от страха, она энергично обживала свое сиденье, свое окошко — кроме нее, в этой части вагона почти никого не было, можно посидеть на всех местах и поглядеться во все зеркала. Раз или два подумала о маме, об Инес, наверное, уже сели в девяносто седьмой и уезжают с площади; прочла: курить воспрещается, плевать на пол воспрещается, вагон рассчитан на сорок два сидячих пассажира, они мчались мимо Банфильда на всей скорости — вж-ж-жж! поля, поля, поля, а во рту привкус молочного коктейля и ментоловых пастилок. Инес посоветовала вязать в поезде зеленую кофточку, а потому Исабель засунула вязанье в самую глубину чемоданчика, бедная Инес, придет же в голову такая чепуха чепушиная.

Когда подъехали к станции, она немного забоялась, а вдруг двуколка не… Но двуколка уже ждала, дон Никанор такой обходительный и почтительный, «барышня» через каждое слово, хорошо ли доехали, как поживает донья Элиса, все такая же красавица, а дожди прошли, ясное дело. Ах как потряхивало в двуколке, Исабель сразу, словно сквозь стенки аквариума, увидела во всех подробностях свой предыдущий приезд в Лос-Орнерос. Все тогда было меньше, но более стеклянное и розовое, тигра тогда еще не было, дон Никанор был не такой седой, всего лишь три года назад, Нино жаба, Нино ком-бала, а у Ремы такие руки, хочется плакать и чтобы они гладили тебе волосы вечно: так сладко, словно вот-вот умрешь или словно ешь ванильное пирожное с кремом, они и руки Ремы — лучшее, что есть в жизни.

Ей отвели комнату наверху в полное ее владение, комната была очень красивая. Комната для взрослой (так придумал Нино, весь в черных кудряшках, глазищи в пол-лица, такой хорошенький в своем синем комбинезоне; а к вечеру, само собой, он по требованию Луиса переодевался и ходил нарядный, в костюмчике маренго с красным галстуком), а внутри была еще комнатка, крохотная, там рос огромный буйный куст герани. Ванная была через две двери (но внутренние, так что туда можно было ходить, не выясняя предварительно, где тигр), там полно было кранов и металлических раковин, но Исабель не проведешь, в ванной уже чувствовалось, что ты не в городе, все было не такое безупречное, как в городских ванных. Пахло затхлостью, на второе утро Исабель обнаружила, что в раковине ползает какая-то мокрица. Исабель только притронулась, и та, поджав лапки, превратилась в испуганный комочек и скатилась в булькающее отверстие умывальника.