Читать «Заря над бухтой» онлайн - страница 5

Душой не кривлю: не жалею я о прожитом.

- «Хочу на Север» -

Помню, при распределении в институте спрашивают: «Куда, молодой человек, путь хотел бы держать?» С ответом я не колебался. «На север», — говорю. Считал, что к жизни суровой подготовлен. Ведь, как-никак, а с тринадцати лет на астраханской бирже труда я был прописан. Всякой работенкой занимался. На побегушках был. А то однажды пуд ржавых гвоздей за десять копеек взялся выпрямить. Так что трудности меня не пугали.

…Восемь дней пароход «Ильич» добирался до Авачинской бухты. Высыпали мы на палубу и спрашиваем друг друга: «Слушай, а где ж Петропавловск?» Искал я привычные глазу многоэтажные дома, ряды улиц, машины. А тут тихо, безмолвно. Огромные сугробы, которых и отродясь не видывал, струйки дыма из труб да редкие прохожие. — Ну и влипли, — досадливо протянул мой дружок Николай Романов. — Забросил нас леший. Жить-то где?

— В палатках, — говорю.

— Выходит, ты знал, а мне ни слова?!

— Знал, — а сам посмеиваюсь.

Кое-как сколотив деньжат на дорогу, он той же осенью убрался восвояси. А я на верфи остался.

И вот как-то однажды директор вызывает к себе и спрашивает:

— Ну, как, инженер, осваиваешь Камчатку?

— Все ничего, — отвечаю, — да только то плохо, что книжек читать некогда. Днем работа, а вечера в потемках проводишь. Свет-то никудышный.

— Прав, никудышный. Вот и займись нашей электростанцией. Ты же ведь инженер.

— Да, вроде по мне работенка, станция, как-никак, дело близкое — механика.

— Оно-то так, — напутствовал директор. — Но смотри, участок наитруднейший и важный. Полной отдачи потребует.

Конечно, к трудностям я был готов, но все же не представлял, до какой степени было запущено хозяйство электростанции. Здание полуразрушено, двигатели смонтированы кое-как, форсунки и поршневые кольца сбиты, сдвинуты. Казалось, будто кто-то специально это сделал. А сами работники? Грязные, закопченные. Без дела слоняются по машинному залу. Вот в такой обстановке и принялся я со своими помощниками инженером Антоновым и машинистом Чепенковым чинить и латать «сердце завода». Станция вскоре ожила, свету больше стало. А коллектив ее стахановским прозвали.

Ну, а в сорок третьем уже другим совсем делом занялся. Тоже вызывает директор и говорит:

— Теперь, Тиллер, док тебе поручаем. Инженеру есть тут к чему руки приложить.

И то верно. Это ведь сейчас док стал привычной техникой. А тогда он был для нас чудом. Какой инженер отказался бы? Готовил меня к новой должности первый докмейстер Вышковский. Помню хорошо первую рабочую смену у главного пульта. Судно уже отремонтировано, готово к спуску на воду. Командую:

— Открыть клинкеты! На четверть! На половину!

— Стоп! Швартовые команды, по местам! Вира шпили! Вот судно обретает нужную под килем глубину. Семь футов. Снова кричу:

— Осушить док! — и про себя: «Прекрасного плавания, красавец».

Всего несколько секунд команда длилась, а сколько перед этим труда было вложено. И женского, и ребячьего. Война-то многих мужчин забрала, а их место в том же доке заняли женщины да подростки. Вот те же девчонки Мызова, Терентьева, Семенова, Дегтева вместо того, чтобы учебники листать, заклепки нагревали, службу на берегу несли. Или мотористы Миша Сивунов и Саша Лиманов. Сейчас-то они прекрасные специалисты, механиками стали, а тогда им было всего по четырнадцать годков. Да что там говорить, разве ж так в одном доке было? На всей верфи…