Читать «Запомните нас такими (сборник)» онлайн - страница 11

— Вот и хорошо, опущу письма в Пулково, в международном аэропорту, — томно подумал я. — Это будет элегантно — лечу за рубеж и в международном аэропорту опускаю важную почту — в других местах мне просто некогда ее опускать!.. да это и не так изысканно, как в аэропорту!

Чуть не опоздав, измятый и разодранный, я добрался в аэропорт в вонючем автобусе, кое-как вырвался, оправился. И увидел на здании почтовый ящик... Ага! Это я в аэропорту, отправляясь за рубеж, опускаю важную почту! Я подошел к ящику и, солидно брякнув крышечкой, опустил письма.

Неторопливо, сделал два шага... и увидел все мои письма, лежащие передо мной на асфальте! Что такое? — не понял я. — Неужели я промахнулся мимо ящика? Мистика какая-то!

На второй раз я тщательно вставил письма в щель, пропихнул... громыхнул крышечкой. Вот так! Удовлетворенный, пошел... и увидел все мои письма на асфальте!

Жанр требует, чтобы я опустил письма в третий раз, и, наверное, так оно и было. И опять — письма оказались у меня под ногами.

Я стоял, пораженный этой загадкой. Потом, одолев оцепенение, решил потрогать дно ящика... дна не оказалось! В международном аэропорту просто и непритязательно висел почтовый ящик без дна! Вот такая у нас жизнь. Очень-то не зазнавайся!

Первый гонорар

Вспоминаю один вечер: замечательный зал «Европейской», огромные японские вазы, плавно изогнутые медные торшеры, и за столиками, покрытыми крахмальными скатертями, — знакомые и друзья: красивый, слегка томный художник Желобинский в его знаменитом белом жилете, ядовито-рыжий, утонченно-насмешливый Дима Гиппиус, чуть дальше, в соседнем ряду, — общий любимец, весельчак и гуляка, инженер и баскетболист Олег Кутузов. Других я не могу вспомнить по именам — но все наши, наше поколение, поколение победителей, пришедшее после долгих холодных десятилетий в этот зал праздновать свою победу, и празднуем мы ее уже довольно долго: шестидесятый год, шестьдесят первый, шестьдесят второй, шестьдесят третий!

Мы втроем сидим за скромным столиком в углу: заикающийся, как бы простой и скромный, но уже знаменитый физик Миша Петров, уже тогда всем известный Андрей Битов и — я, виновник этого собрания: обмываем мой первый гонорар — в «Европейской». А где же еще должна проводить вечера элита Петербурга, соль и слава этого города?

Со сцены нас приветствует король джаза, красавец-усач Саня Колпашников, потрясая поднятыми вверх кулаками, с золотым саксофоном, висящим на груди. Зал в уютной полутьме, и только над сценой, над Саней Колпашниковым, летит на витраже розовый Аполлон в лучах солнца, на конях с развевающимися гривами.

Какая жизнь была в этом ресторане когда-то — и неужели мы, первое поколение свободы после десятилетий тьмы, ударим в грязь лицом перед теми великими, что побывали здесь? Мы уже точно знали, как жить, и — увы! — не по Дзержинскому, мы жили по Бунину: