Читать «Записки современника. Дневник студента» онлайн - страница 5

19 января, четверг.

Любовные мои шутки -- вовсе плохие шутки. Опера не понравилась публике, а еще более мне: холодно, вяло и скучно. Бедная Соломони пела хорошо, голос у ней огромный, да как-то все не ладилось. Лизета крестьянка, а она представляла какую-то барыню, хотя и брала уроки у Сандуновой. Я думаю, без этой наставницы, которая порядочно жеманится, она сыграла бы лучше. Впрочем, в неуспехе пьесы виноват один бенефициант: зачем выбирать такой вздор? Петр Иванович говорит, что я лучше бы сделал, если б не отказался от предложенных мне Соломони 50 р. за перевод: по крайней мере душа бы не болела.

Балет "Мщение за смерть Агамемнона", во вкусе Новерра, как гласит афиша, прошел так и сяк: какой Эгист, какой Орест и какая Электра! В этой Электре ни искры электричества. Говорят, что она выходит, замуж за старика-англичанина Банкса, известного торговца лошадьми. Он большой приятель с Н. П. Аксеновым, который содействием и пособием его развел свой конный завод и свой известный огромностью рогатый скот -- единственные теперь источники его доходов.

Старшая Соломони играла концерт на скрипке с полным оркестром. Это лучшая часть бенефиса.

20 января, пятница.

Ай-да Freiherr von Steinsberg! Ай-да Malteser Ritter! {Мальтийский рыцарь (нем.).} как ухитрился он поставить такую сложную пьесу, какова вторая часть "Русалки", на маленькой сцене демидовского театра, со всеми переменами декораций, полетами, превращениями и бог весть с какими еще затеями, при его ограниченных средствах! Как бы то ни было, "Русалка" прошла весело17. Театр ломился от зрителей, несмотря на возвышенные цены: ложа 12 р., кресла 2 р. 50 к., партер 1 р. 50 к., галерея 1р. -- дорогонько! Мамзель Штейн играла русалку, Штейнсберг -- Минневарта, Короп -- Ларифари, мадам Гебгард -- старуху Jungfer Salome, Литхенс -- рыцаря Адальберта, Вильгельм -- ловчего, мадам Штейнсберг -- Берту, и проч. Мамзель Штейн принимали прекрасно, кричали несколько раз voraus {Вперед (т. е. к рампе, нем.).}, a Kanon между ею, Штейнсбергом и Вильгельмом: "Nach Regen folget Sonnenschein" {За дождем выходит солнце (нем.).} заставили повторить три раза. Право, Штейнсберг -- волшебник. В продолжение одного года сформировать труппу, в которой одни и те же сюжеты играют сегодня шиллеровских "Разбойников", а завтра "Русалку", сегодня "Kabale und Liebe", а завтра "Die deutschen Kleinstadter" или "Zigeuner", сегодня "Беньовского", а завтра уморительного "Das neue Sonntagskind", и играют очень недурно. Это, право, непостижимо; и между тем из каких лиц составлена эта труппа? Кроме Штейнсберга, который, несмотря на свое баронство и мальтийский крест, может назваться превосходным актером во всех амплуа, все актеры его труппы большею частью Anfanger {Новички (нем.).} из петербургских мастеровых. Даровитая мамзель Штейн, играющая русалку, Амалию, Луизу и проч. -- булочница, брат ее -- переплетчик, Литхенс -- каретный обойщик, Короп -- сиделец из винного погреба, Петер -- столярный подмастерье, Кан -- садовник, Беренс -- портной, Вильгельм Гас -- писец из конторы нотариуса, после нотный переписчик и, наконец, музыкант, Эме -- деревенский эконом, Кистер {Нынче камергер одного немецкого двора, барон и миллионер.} -- золотых дел подмастерье. Подумаешь, какой сброд! и что из него вышло? Все эти актеры -- сами декораторы, сами костюмеры, сами машинисты, сами портные, сами копиисты. Штейнсберг не нанимает ни одного постороннего для надобностей своего театра. Удивительное свойство угадывать дарование в людях, привлекать их к своей цели и в то же время заставлять их любить и уважать себя. Сколько ни осторожен пастор Гей деке в суждении о людях, как он ни проницателен и опытен в сношениях с ними, однако ж утверждает, что молчаливый и задумчивый Штейнсберг имеет способность неотразимо действовать на кого он захочет.