Читать «Записки современника. Дневник студента» онлайн - страница 13

Проезжая по Ильинке, купил у Соколова десять бутылок отличного цымлянского, по 40 коп. за бутылку.

19 февраля, утро.

Рождение мое вчера отпраздновали славно: по письму матушки, утром был у Всех-скорбящих и, по собственному побуждению, служил молебен при раке своего патрона у Спаса-на-бору. Обед хоть куда! Щи с завитками, сальник из обварных круп, окорок ветчины, белужья тешка, жареный индык и бесподобные оладьи с бабушкиным липовцом. Наливкам досталось, а цымлянского как не бывало. Все объедались. Я так рад, что гости наши были чрезвычайно довольны и веселы! Гаврила Иванович играл на клавикордах, а Граве с Сокольским плясали. За столом, при питье моего здоровья, П. И. прослезился. Кейдель мой очень обиделся, когда Гаврила Иванович спросил его: долго ли он был у меня дядькою? "То-есть учителем, хотите вы сказать?", -- отвечал Кейдель. Странно, каким он прежде казался мне мудрецом, а теперь как будто поглупел. Короп пел немецкие песни и, между прочим, одну: "Der Kuss" {Поцелуй (нем.).}, которая так и просится в душу. Это история поцелуя от колыбели до могилы. Если сумею, непременно переведу ее. Пировали до 11 часов. Ехать мне никуда не хотелось, и лошадей употребили на развозку гостей.

Сегодня утренний маскарад в Петровском театре. Вчера не был в вечернем, так должно бы ехать проститься с масляницею и взглянуть на глазки ma tante, да берет раздумье. Нет, лучше поеду обедать к князю Михаилу Александровичу, а туда на вечер. Нынче день прощеный; простим друг друга. Что если б пришло ей в голову сказать мне: "Возлюбим друг друга!".

20 февраля, понедельник.

Превесело кончил я вчера день свой. У Лобковых было много гостей. Старик С. А. Всеволожский, человек распремилый, настоящий камергер двора Великой Екатерины, говорил без умолку. Как он мастерски умеет найтись с барышнями, которых с дюжины его окружало! всякой из них сказал он ласковое и приветное слово. Сказал бы что-нибудь и я -- только одной, да не достает смелости и во рту каша. Говорится: "от избытка сердца глаголят уста"; а у меня напротив, от избытка сердца уста немотствуют. Были адъютант государя П. А. Кикин27 и капитан Лукин, известный силач28. Первый говорил со мною о литературе и профессорах и очень дельно; кажется, очень ласковый и внимательный человек; а последний -- тихий и скромный моряк: все сидел и молчал у карточного стола; сколько молодой Всеволожский ни заговаривал с ним о силе и ни рассказывал ему о прежней чудесной силе графа А. Г. Орлова, у которого Всеволожские домашние люди, Лукин ни слова о себе и за ужином говорил только о посторонних и самых обыкновенных предметам, например, что Москва обильна красавицами и богата радушием.

Обед у князя М. А. был прекрасный: простой, вкусный, всего вдоволь. В доме говорят, что за старшую княжну29 сватается жених, только князь покамест слышать не хочет и говорит, что прежде двух или трех лет не выдаст. За обедом в почетном месте опять сидел Плавильщиков, а Злов подле меня и важно потягивал мадеру. Князь приказал поставить ему особую бутылку, примолвив: "Никому, братец, своей порции не давай". Плавильщиков признался, что комедия его была худо вырепетирована и разыграна и оттого не могла иметь успеха, но что в следующий раз она пойдет лучше, тем более, что он сократит ее. Может так, а может и не так -- увидим.