Читать «Записки молодого человека» онлайн - страница 68

Штаб ВВС размещался в Михайлове, в большой комнате одного из не тронутых ни обстрелом, ни бомбежками домов. В комнате стоял обеденный стол, буфет и несколько фикусов. Я попросил Бо­городицкого, чтобы он дал мне самолет до Рязани, где я смог бы снова пересесть на один из двух сто­явших у нас там самолетов. Но он сказал, что се­годня уж, пожалуй, по запасу светлого времени не успеть подготовить самолет и вылететь, а завтра, прямо на рассвете, он даст мне У-2, и я за час с четвертью долечу до Рязани. Я рассчитал, что даже если за вечер и ночь доберусь на какой-ни­будь попутной машине, то все равно ничего не выгадаю, и решил ночевать в Михайлове.

В этот вечер мы долго сидели с Богородецким. Не знаю его биографии, но мне после этого раз­говора показалось, что он не только старый и опыт­ный летчик, но и опытный командир и воспитатель. Это был образованный, вежливый, сдержанный человек с очень широким кругом интересов. И мне было радостно видеть на посту командующего ВВС ар­мии опытного авиационного командира, а не просто храброго истребителя, рубаху-парня, который за пределами воздушного боя не может связать и двух слов, но при этом почему-то носит генеральские петлицы.

С Богородецким и его комиссаром, тоже умным и симпатичным человеком, мы проговорили до ночи, а утром на рассвете я уже был на аэродроме около Михайлова. После некоторых задержек, связанных с выяснением маршрута: куда приказано лететь снача­ла и куда потом,— мы сели с летчиком в самолет и поднялись.

Погода была отвратительная. Машину качало вкривь и вкось. Сквозь метель почти ничего не было видно. Но через час с небольшим мы благополуч­но сели на аэродром в Рязани.

Я боялся, что наши самолеты уже улетели отсю­да, потому что как-никак мы отсутствовали уже четвертый день. Но выяснилось, что один из само­летов еще так и не починили, летчик поехал в Ря­зань за какими-то запасными частями, а второй самолет был исправлен, и летчик сидел и ждал нас.

Мы позавтракали вместе с ним, и он отправился го­товить машину к полету. К двум часам дня у него все было готово, но нас стали уговаривать не ле­теть. Метель превратилась в буран. Самолет раска­чивало ветром даже на земле. Но теперь мне уже было просто необходимо попасть в Москву без но­вых проволочек, иначе я опаздывал со своей кор­респонденцией, и вся эта поездка теряла для газе­ты всякий смысл. У летчика, видимо, тоже имелись свои соображения, по которым он хотел именно се­годня же до вечера попасть в Москву, и он тоже же­лал лететь во что бы то ни стало. В общем, мы залезли в самолет и полетели.

Хотя У-2 — машина, на которой обычно чувствуешь себя спокойно, в данном случае я не могу сказать этого о себе. Видимость была такая отвратительная, что, боясь зацепиться за что-нибудь, мы летели вы­ше, чем обычно. Нас трепало в воздухе, как щеп­ку. А когда мы шли над лесом, качка становилась прямо океанской. Когда мы пролетали над Колом­ной, над трубами ее заводов, были такие дикие по­рывы ветра, что мне казалось, что мы сейчас плюх­немся на какую-нибудь крышу. Было очень холодно, и в довершение всего как раз над Коломной с меня сорвало ушанку. Остаток пути пришлось лететь с не­покрытой головой, и я тер и бил себя кулаками по лицу и голове, чтобы не обморозиться окончательно.