Читать «Записки военного альпиниста. От ленинградских шпилей до вершин Кавказа 1941–1945» онлайн - страница 40

1 декабря я, Алоиз Земба и 60-летний инженер Леонид Александрович Жуковский, руководивший нашими работами, впервые вместе поднимаемся к выходному окошку-лазу с целью разведки и планирования дальнейших работ.

Особенно тяжело Жуковскому. За весь долгий подъем он не проронил ни единого слова, стараясь дышать равномерно, не сбивать дыхания. Внутри колокольни висят на тросах тяжелые противовесы-гири часового механизма курантов. Оконные стекла выбиты, на ступенях лежит снег, принесенный ветром. Он похрустывает под ногами, пугая голубей, перелетающих с балки на балку все выше и выше.

Алоизу тоже тяжело, у него цинга, щеки запали, в глазах нездоровый блеск. На первой открытой колокольне от сильного порыва ветра он надолго закашлялся. Мороз под сорок градусов. Ветер обжигает лица, затрудняет дыхание. Большой колокол и еще несколько колоколов поменьше – клавиатура курантов – издают странные гудящие звуки.

Жуковский выбился из сил. На правах старшего он командует: «Отдых. Так можно вознестись к самому ангелу. А нам еще предстоит спуск на землю».

Где-то рядом оглушительно рвутся снаряды. Миновав открытую колокольню, мы по железному трапу поднимаемся к часовому механизму. Здесь темно. Алоиз зажигает «летучую мышь». Словно открыли крышку гигантского сказочного брегета – барабаны, шестеренки, маховики. Но все это в запустении: не смазано, не отлажено и часы не отсчитывают время. Кажется, что оно остановилось навечно.

Усевшись на длинную скамью напротив металлической рамы курантов, на которой выбита надпись «1858 год, братья Бутеноп», мы отдыхаем. Выдохлись прилично, а самый сложный участок подъема еще впереди. Надо определить, где установить грузовую лебедку, продумать страховку, подвеску блоков.

Алоиз усиленно массирует раненое колено. Жуковский восстанавливает дыхание. «Эти часики мне хорошо знакомы, – сообщает он. – До войны мне не раз приходилось бывать здесь. Я настраивал эти колокола».

Вот что рассказал Л.А. Жуковский.

В 1715 году правительство Петра I заказало у амстердамских часовщиков куранты. Стоили они 23 тысячи рублей золотом. Но проработали недолго. В течение длительного времени не могли найти искусного механика. Потом наконец пригласили полковника голландской службы Эрдмана. Он соединил колокольный бой с часовым механизмом, и органные часы были пущены в ход.

Но в ночь на 30 апреля 1750 года разразилась гроза. От удара молнии сгорели шпиль, вершина колокольни, стропила крыши, купол. Погибли часы, прослужившие тридцать шесть лет. Только в 1776 году при императрице Екатерине II были изготовлены в Голландии мастером Оортом Крассом и установлены новые часы-куранты, которые отбивали четверть часа, полчаса и час, а в полдень играли мелодию Генделя, столетие со дня рождения которого тогда отмечалось. В 1825 году композитор Бортнянский написал музыку на псалом «Коль славен наш Господь в Сионе». Куранты исполняли ее четвертным перезвоном. Но императору Николаю I показалось недостаточно, что главные часы империи исполняют лишь религиозную мелодию. В 1833 году он дал задание придворному композитору А.Ф. Львову сочинить государственный гимн, что было исполнено. Через год поэт В.А. Жуковский написал к нему текст «Боже, царя храни». Куранты играли эти мелодии вплоть до Октябрьской революции.