Читать «Запах атомной бомбы. Воспоминания офицера-атомщика» онлайн - страница 160

— Вишневский, получено указание вынести тебе взыскание за то, что ты несколько месяцев не становился на комсомольский учет. Мы понимаем, что с выговором уходить на гражданку тебе ни к чему, но и ты нас пойми — указание мы должны выполнить. Какие есть предложения?

— Давай влепим ему выговор без занесения в личное дело, — предложил один из членов бюро. — И начпо удовлетворим, и Валентину его комсомольские документы не подпортим.

Выговор был проголосован единогласно, и все мы дружной компанией пошли в общежитие.

Надо сказать, что со времени разоблачительного выступления Хрущева на XX съезде КПСС, партийная и комсомольская работа в армии как-то сникла и потускнела. События, связанные с разоблачением культа личности Сталина, в странах социалистического лагеря и внутри самого Союза были намного значительней и интересней, чем анемичная работа военных политработников.

Наш сокурсник по Багерово Михневич писал из Свердловска о волнениях студентов политехнического института. На комсомольской конференции один из студентов-физиков выступил с критикой существующей формы демократии в комсомоле, партии, на выборах в Верховный Совет. Было сказано немало резких слов о жизни в колхозах, о беспаспортных селах, о фиктивных трудоднях. И его многие на конференции поддержали. Этот случай получил широкую огласку и стал темой особого разбирательства в обкоме партии, а потом — и ЦК КПСС. Но разбирательство это было направлено не против недостатков, отмеченных выступающими, а против самих докладчиков.

Аналогичные события происходили и в других вузах, творческих союзах и предприятиях. Смутные отголоски о них просачивались в газеты, которые по-прежнему были «органами», а не средствами информации.

Закрытое разоблачение культа личности на XX съезде КПСС открыло шлюзы для потока обвинений не только Сталина, но и всей партийно-государственной системы. Власть не была готова и не хотела разобраться в истинных причинах культа личности. Была выдвинута официальная интерпретация сталинского режима. Она сводилась к личностному фактору и выводила из-под удара как партию и систему в целом, так и новых руководителей страны. Этого было явно недостаточно, что особенно остро ощущала молодежь. На одном из собраний в Институте физики молодой ученый Орлов прямо заявил: «Чтобы культ личности не повторился, необходима гласность и демократизация как партии, так и общества».

У нас таких собраний не было и, пожалуй, быть не могло. Чтобы отвлечь молодежь от возможных ненужных мыслей, комсомольские деятели объекта выдали нам лыжи и устроили кросс по девственно-нетронутому лесу. Мы охотно приняли участие в этом необычном мероприятии, но думать не перестали.

К обсуждению событий в Венгрии и Польше прибавились известия со стороны Югославии. Вторично пахнуло холодком со стороны советско-югославской дружбы. Маршал Тито снова заявил, что югославский опыт строительства социализма лучше, чем какой-либо другой. Это огорчило наших вождей, которые всегда были уверены в обратном. И уже совсем неприятным было заявление Тито о том, что культ личности — это порождение системы.