Читать «Занавес опускается: Детективные романы (Форель и Фемида • Пение под покровом ночи • Занавес опускается)» онлайн - страница 277

Не зная, что сказать в ответ на этот монолог, Агата откусила кусок бутерброда.

— Так что, понимаете, я обязан был вам представиться, — продолжал он тоном, который Агата про себя определила как «игриво-обворожительный». — От ваших картин я просто умираю! Когда я понял, что смогу с вами познакомиться, то весь прямо затрепетал.

— Откуда вы узнали, что я буду писать сэра Генри? — спросила Агата.

— Вчера вечером я звонил дяде Томасу, и он мне рассказал. Понимаете, мне велели явиться пред очи Старца в Анкретон, а это выше моих сил, и я хотел отказаться, но тут, конечно, поменял все свои планы. Видите ли, — Седрик произнес это с такой ребячливой непосредственностью, что Агату передернуло, — дело в том, что я и сам немножко рисую. Я художник-модельер в фирме «Понт-э-Сье». Сейчас, конечно, вокруг сплошной аскетизм и занудство, но мы в нашей фирме потихоньку выкарабкиваемся из этой скуки.

Агата внимательно оглядела его: серебристо-зеленый костюм, бледно-зеленая рубашка, темно-зеленый пуловер и оранжевый галстук. Глаза у него были довольно маленькие, подбородок — мягкий и круглый, с ямочкой посредине.

— Осмелюсь сказать несколько слов о ваших работах, — продолжал щебетать он. — В них есть одна безумно импонирующая мне черта. Как бы точнее выразиться… У вас рисунок согласуется с предметом. В том смысле, что художественное решение выбирается не произвольно, не в отрыве от изображаемого предмета, а, наоборот, неизбежно вытекает из его сути. Оттого-то ваши картины всегда так гармоничны. Может, я говорю чепуху?

Нет, кое в чем он был прав, и Агата неохотно это подтвердила. Но она не любила обсуждать свои работы с посторонними. На минуту замолчав, Седрик пристально поглядел на нее. У Агаты возникло неприятное чувство, что он догадался о впечатлении, которое произвел. Следующий его ход был полной неожиданностью.

Пробежав пальцами по волосам — они у него были светлые, волнистые и на вид чуть влажные, — он вдруг воскликнул:

— Боже мой! Ах, эти люди! Только послушать, что они иногда говорят! Пробиться бы сквозь эту трясину, как пробились вы! Боже мой! Ну почему жизнь такая непроглядная мерзость?

«Господи помилуй!» — взмолилась про себя Агата и захлопнула корзинку с бутербродами. Седрик смотрел на нее в упор. Похоже, он ждал ответа.

— Я не берусь судить о жизни столь обобщенно, — сказала она.

— Да-да. — Он глубокомысленно закивал. — Конечно. Я с вами согласен. Вы совершенно правы, разумеется.

Агата украдкой посмотрела на часы. «До Анкретона еще целых полчаса, — подумала она, — но он все равно едет туда же».

— Я вам надоел, — громко заявил Седрик. — Нет-нет, не отрицайте! О боже! Я вам надоел. Тю!

— Я не умею поддерживать подобные разговоры, только и всего.

Седрик снова закивал.

— Вы читали, а я вас оторвал, — сказал он. — Отрывать людей от чтения нельзя ни в коем случае. Это преступление против Святого духа.