Читать «Закон и «понятия»» онлайн - страница 2

Так зародилось в Советском Союзе правозащитное движение. Между тем суды вершили и вершили — не по закону, а по «понятиям»! — жестокие приговоры инакомыслящим. Казалось, прокурорам и судьям неведомо, что советская Конституция предоставляет своим гражданам свободу слова, печати, собраний и митингов, уличных шествий и демонстраций. Раз за разом правозащитники отвергали безосновательные обвинения в клевете, в антисоветской агитации и пропаганде, и раз за разом отправлялись «мотать срока» в лагеря и «психушки».

К моменту моего ареста я хорошо знал существующую в СССР судебную практику. И нисколько не сомневался, что, несмотря на свою правоту, буду осужден. Но все равно считал нужным заявить в суде свою позицию: «Если бы законом каралось само по себе составление и распространение неофициальной информации, само общение с иностранными корреспондентами и выступления перед ними, — мне пришлось бы признать, что я виновен перед законом. Но закон карает не распространение информации само по себе, а распространение информации ложной, а точнее — заведомо ложной, то есть лживых, клеветнических измышлений. Я постараюсь доказать…, что информация, которую я распространял, как и все мои выступления, не является ни ложной, ни клеветнической». Далее я привел доказательства истинности вмененных мне как клеветнические утверждений, а затем выслушал ожидаемый обвинительный приговор. И вышел на свободу «по звонку» три года спустя.

…Наступила радужная пора перестройки. Были освобождены — правда, только по амнистии — политзаключенные времен «застоя». Но провозглашенное «новое мышление» туго доходило до голов блюстителей юстиции. Вплоть до распада Советского Союза реабилитированных можно было пересчитать по пальцам. Безуспешную попытку восстановить справедливость предпринял в то время и я. Главным пунктом моего приговора были «клеветнические» утверждения о существовании в Советском Союзе злоупотреблений психиатрией по политическим мотивам. Но во времена гласности об этой позорной практике писали выходящие миллионными тиражами газеты и журналы («Медицинская газета», «Комсомольская правда», «Огонек»). Более того, существование злоупотреблений психиатрией было официально признано советскими психиатрами, что вернуло советскую психиатрию во Всемирную психиатрическую ассоциацию (ВПА). Сама статья 190-1, по которой меня судили, была уже исключена из Уголовного кодекса. Все это я изложил в Надзорной жалобе, направленной в 90 г. в Прокуратуру РСФСР. Оттуда в декабре мне пришел ответ: «Осуждение Вас Мосгорсудом является правильным. (…) Оснований для опротестования приговора не найдено». Только спустя год, после принятия в октябре 91 г. Верховным Советом России «Закона о реабилитации жертв политических репрессий», я (в числе многих своих сотоварищей) был, наконец, реабилитирован.