Читать «Загробная жизнь или последняя участь человека» онлайн - страница 11

Еще неестественнее представлять себе состояние невинной свободы как состояние колебания, как внутреннюю борьбу между добром и злом. Борьба есть уже состояние свободы падшей, или, по крайней мере, начинающей падение. Колебание между добром и злом предполагает уже не одну простую возможность зла, но влечение ко злу, влечение, равносильное со стремлением к добру, с которым оно борется. Человек, у которого сердце двоится, по словам апостола, подобен волне морской, ветром поднимаемой и разбиваемой (ср.: Иак. 1, 6). Состояние, конечно, не райское... Несправедливо, наконец, представлять себе состояние невинной свободы равновесием между добром и злом, в котором свобода была одинаково доступна и открыта тому и другому, равно склонна и на добро, и на зло. Такое воображаемое равновесие есть то же, что застой, неподвижность, недвижимое коснение, возможное только в безжизненном веществе. Адам получил из рук Творца могущественные силы ума и воли, направленные к созерцанию и деланию добра; на сердце человека был начертан закон добра, руководитель к Богу. Следовательно, для добра дан был закон, определенное требование; для зла была только возможность. Закон ума, который в человеке падшем является желанием добра, но часто бессильным и бесплодным, в невинном состоянии человека, конечно, был стремлением светлым, сильным, беспрепятственным. Сравнивая потребность добра и возможность зла в первобытной свободе, осуществление возможности зла, и по суду разума, признают столь неожиданным и неестественным, что за эту неожиданность и неестественность называют грех Адамов чудом, неисследимою тайною тьмы.

Напрасно сравнивают Бога с отцом, который, чтобы испытать сына, намеренно его вводит в искусительное и опасное состояние. Бог не искушает никогоже (ср.: Иак. 1, 13). Напротив, Бог в отношении к Адаму подобен отцу, который предвидит и мудро предупреждает самую возможность искушения или, по крайней мере, всеми средствами укрепляет его и приготовляет к подвигу испытания. Независимо от того, что возможность зла в невинном человеке была слишком слаба в сравнении с крепкими силами ума и воли, направленными к добру, и немощна пред силою естественного закона, написанного на сердце человека, — независимо от этого — Бог Сам, непосредственно, содействует Адаму к укреплению в добре и предохраняет его от зла, конечно, в такой мере, чтобы не стеснять его свободы.

Рай, в который был введен первозданный, многие из отцов Церкви представляют себе не только вещественным, но и духовным. По вещественной стороне, рай был блаженным жилищем человека на земле; по духовной стороне, райская жизнь была состоянием особенной близости человека к Богу. При такой близости человека к Богу тем ужаснее представляется его отпадение от Бога. Из несомненных свидетельств Писания известно, что в раю бывали Богоявления. Бог непосредственно являлся прародителям, беседовал с ними и вводил их в свет богопознания. Озаряя ум Адама светом Своих непосредственных явлений и собеседований, Господь Бог не оставил и свободы его без подкрепления всемогущею силою Своей благодати. До своего падения Адам постоянно стоял под ее наитием. «Бог, — пишет блаженный Августин, — дал человеку добрую волю; такую волю создал в нем Создавший его правым. Он дал ему и Свою вспомоществующую силу, без которой Адам не мог бы устоять в добре, если бы и хотел; но самое хотение добра было предоставлено его свободной воле. Следовательно, он мог бы устоять в добре, если бы хотел; потому что с ним была та вспомоществующая сила, которою он мог и без которой не мог бы устоять в добре. Но что он не хотел устоять — в этом и вина его. Если бы человек, по своей свободной воле, не отринул благодатного вспомоществования, он навсегда пребыл бы добрым; но он отринул благодать и был отринут ею».