Читать «Завтра будет среда» онлайн - страница 28

- Ваась…

Открывшийся иллюминатор впустил морозный воздух, и вокруг стола вместе с мукой захороводились снежинки.

- А чего на сладкое будет, а?

Сначала возник голос, и лишь потом - Андрейка, радист маленьких сибиряков.

- Пироги?

Всем телом повариха навалилась на тесто, пытаясь сохранить тепло. Зашипела, как опара, замахала:

- Кыш отсюда!

- Сказать, что ли, трудно? – Андрейка ввинтился в иллюминатор, насколько позволила «аляска», и теперь торчал оттуда маленьким филином.

- Кыш, говорю!

- Без пены, мамаша… - сибиряк был едва по колено великанше поварихе и гренадерских ее ручищ немного побаивался. Но любопытство не порок… - Мужики спорят, что оладьи. Но оладьи вчера были. Значит, пироги? С вишнями?

Василиса, не поднимаясь, отщипнула увесистый кусок теста и запустила бомбочкой в радиста. Та просвистела мимо, оставив реактивный след, и влепилась в переборку, но и Андрейка неожиданно резво покинул свой наблюдательный пункт.

Не спуская глаз с теста, словно то готовилось к побегу, повариха шагнула в сторону, еще, еще, поплотнее захлопнула створку и - пригорюнилась, глядя на океан. Затянулся рейс, будь он неладен. Радисту что? В рубке скучать да морзянкой пикать – дело нехитрое. Вот и носят Андрейку черти по всем палубам. А сюда бы, в тепло, Мефодия Никитича позвать, чтоб посидел на табуретке, трубку посмолил. Не спит же сутками. То штормы, то айсберги. Василиса прижала руки к груди: так бы подняла и убаюкала. А всё снеговики! Предупреждали ведь: какой снеговик без морковки? И сколько той морковки на полюсе? Вот и добирайся теперь до них с красным крестом на боку и сиреной. Сколько полярных сов по дороге перепугали! И Мефодий Никитич не спит… Платочки теряет… А ведь у него насморк…

Василиса тоже хлюпнула носом и, вернувшись к столу, ожесточеннее заколотила по тесту. Нельзя так. Он капитан. Пусть маленький. Но сибиряк…

- Вась, а Вась, ну, ты чего? Обиделась?

В иллюминаторе снова сидел любопытный радист, только уже без «аляски». Грустно как-то сидел. Ногами не болтал, кособочил только носочки.

Василиса отерла глаза передником:

- Пирог я делаю, неслух.

- С вишнями?

- С вишнями!

- Мужики! С вишнями!!!

Андрейка уже привычно сдал кормой наружу, и повариха осталась в тишине.

С тестом.

И с мыслями.

Свишнями! Свишнями! Свишнями!

Снеговенок покрутил головой, отыскивая, кого так смешно зовут. Взрослые хмуро молчали: кто спал, кто просто лежал на утоптанном снегу. Малышня с писком носилась вокруг маячка, натыкаясь на толстые животы взрослых. Самые храбрые подбегали к краю полюса и свистели в черную пустоту. Никто и не думал откликаться. Будто и не слышал этого странного зова - шелестящего, пугающего, как удар ветра о воду.

Снеговенок подумал и почесал крутой бочок:

- Есть хочу.

- Потерпи, - откликнулась мама. – Закрой глазки, подреми. Откроешь - а морковка тут как тут.