Читать «За тихой и темной рекой» онлайн - страница 55

Анисим Ильич сперва расстегнул китель, а после наполнил рюмки водкой. Пристав Самойлов причмокнул губами в предвкушении соития с увеселительным напитком, снял фуражку, аккуратно положил её на соседний табурет и потёр ладони:

— Уважили, Анисим Ильич. Нечего сказать.

— Брось, Григорьич! — Кнутов тяжело откинулся на деревянную перегородку, больно ударившись головой. Проведя рукой по темени, он продолжил. — Водку пить, не означает проявлять уважение. Так, времяпрепровождение.

— Не скажите, — не согласился Василий Григорьевич, — вот вы ко мне в дом пожаловали в кои-то веки. Разве это не есть уважение?

— Так ведь по делу приехал, — рука следователя потянулась к рюмке, не чокаясь, без малейшего намёка на тост, поднесла её к губам и резким движением отправила содержимое в рот.

Самойлов пил небольшими глотками, как бы растягивая удовольствие. Кнутов брезгливо поморщился: «Право слово, пьёт, как баба». Впрочем, произносить вслух ничего подобного Анисим Ильич не стал. В чужие хоромы со своим уставом не лезут.

Василий Григорьевич закусил квашеной капустой, перед тем нюхнув краюшку хлеба. Кнутов же налёг на мясо. Несколько минут над столом висела вязкая тишина, нарушаемая чавканьем и стуком вилок о посуду. Когда первый голод был утолён, Анисим Ильич промокнул рот салфеткой и проговорил:

— Я вот к тебе по какому делу, Григорьич. Расскажи, как первым встретил питерского. Слыхал, ты чуть было не задержал его.

Пристав усмехнулся:

— Да не понравился он мне, Анисим Ильич.

— Точнее. — Кнутов разлил водку по второму разу.

— Ручки у приезжего больно шаловливые, — капуста хрустела на зубах пристава, но слова доносились твёрдо, даже жёстко. — С такими ручками карманы шмонать, а не инспекцией заниматься.

— И?

— Задержать хотел его, а он мне ксиву под нос. Я и говорю, что на старуху…

— Про старуху уже слышал. Ты уверен, что он лазил в ридикюль?

Самойлов медленно поднял правую руку и перекрестился:

— Как на духу, Анисим Ильич. Вы-то знаете, у меня глаз наблюдательный и осечки ещё ни разу не давал. «Щипача» я за версту чую. Лазил он к ней в ридикюль, как пить дать. Но, видимо, что-то почувствовал и вернул кошель обратно.

— А чего ж ты его не прокрутил основательно?

— С той-то бумагой? И потом. Я у него просил показать что? Паспорт. А он по собственной, так сказать, инициативе эту бумаженцию подсунул, будто специально. Мол, гляди, пристав, с кем дело имеешь. — Самойлов прищурился, отчего вокруг глаз образовалась мелкая сетка морщин. — А может, то подделка была?

— Нет, документ чистый, — выдохнул с сожалением Кнутов.

— А более детально его крутили?

— То-то и оно. Чист наш добрый молодец, аки младенец. К тому же и из столицы подтвердили его полномочия.

— Да, дела… — Самойлов достал из кармана брюк платок и вытер им вспотевшую шею. — Хотя, если брать ваше сравнение, то выходит, где-то должен наш гость и обгадиться. Просто обязан. Вот тогда вы его и прищучите.