Читать «Журнал «Вокруг Света» №09 за 1972 год» онлайн - страница 89

Ситуация была, казалось бы, в десятки раз проще той, в которой оказался Саутуола, — там надо было хотя бы потрудиться приехать и осмотреть пещеру на месте. Здесь же — лишь попробовать мыть руки перед операцией. И все же...

«Земмельвейса сейчас называют «спасителем матерей». Но в то время, — пишет Л. Салямон, — его метод не перенимался, а отчаянные попытки Земмельвейса убедить своих коллег в том, что простой метод позволяет спасти человеческую жизнь, были встречены резкой критикой. Назвать это проявлением ужасающей косности — значило бы отделаться словесными отговорками. Нельзя же считать всех критиков Земмельвейса тупыми ретроградами. Среди них были Рудольф Вирхов, члены Медицинской академии Парижа, крупнейшие акушеры».

...Все началось со смеха. Дело в том, что Земмельвейс попытался создать теорию на основе своих опытов. Его рассуждения, облеченные в форму новой теории о природе «родильной горячки», вступили в противоречие с общепризнанными в то время положениями о том, что эта болезнь связана с какими-то естественными процессами, возникающими в организме будущей матери.

В принципе Земмельвейс был прав. Но только в принципе. Сама гипотеза молодого врача о неких таинственных «трупных частицах» была неправильна и слишком уязвима теоретически. Над научной несостоятельностью теории Земмельвейса светила науки просто потешались.

И если бы Земмельвейс успокоился, неприятие этого открытия ограничилось бы академическими насмешками, «генералов науки» над молодым ее новобранцем.

Но Земмельвейс не успокоился. Осознав, что его метод, простейший, практически очевидный, несет избавление от одной из «болезней века», он писал: «Совесть говорила мне, что я должен винить себя в гибели тех — только бог знает их число, — кто умер в результате моей неактивности... Нет, теперь есть только одно средство: сказать правду всем, кого она касается... Стоны умирающих громче ударов моего сердца». Приводя эти слова Земмельвейса, Л. Салямон комментирует их: «Мы слышим здесь голос совести молодого врача, но его коллеги слышали слова страшного обвинения».

Так насмешка над теоретизированиями неофита обернулась трагедией. Ирония, оберегающая коллегиальную традиционность взглядов от вторжения инакомыслящего ума, защищающая «честь мундира», переросла в преступление перед наукой и одним из ее подвижников. Земмельвейс в конце концов не выдержал, и после тринадцати лет безуспешной борьбы он сошел с ума и умер в психиатрической клинике.