Читать «Журнал «Вокруг Света» №09 за 1972 год» онлайн - страница 11

Маэстро — плотный человек в шерстяном пиджачке, с обмотанным вокруг шеи шарфом, сидит за письменным столом. Прежде чем поздороваться, я как визитную карточку подаю письмо:

— Это вам от Раймонда Боча.

Он принял письмо и, не глядя на него, протягивая мне руку, спросил:

— Вы знаете Омара Хайяма? — Я не ожидал такого вопроса и, кажется, смутился. — Садитесь, — указал Маэстро на стул против себя. Нас отделяли два письменных стола. Хозяин протянул мне нью-йоркское издание Омара Хайяма, а сам взял ножницы и начал вскрывать письмо. Руки у него были большие, крестьянские, задубевшие от сырой земли и ветра. Задумчиво читая письмо, он вдруг проговорил: — В Нишапуре целый холм роз у могилы Хайяма. — Трудно было понять, процитировал

Маэстро письмо или это были мысли вслух. Я не знал, как реагировать, и потому продолжал листать томик Хайяма с прекрасными цветными иллюстрациями. Они были стилизованы, но не настолько, чтобы не угадать их исходную — персидскую миниатюру,

— Обратите внимание на линии и объем рисунков, — проговорил Маэстро. — Издание основательное... А вот... — Он грузно встал и потянулся к книжной полке за спиной. И тут только я увидел целый каскад ящиков, обыкновенных грубо сколоченных ящиков из-под фруктов. Они стояли вдоль стены от пола до потолка. Это и были книжные полки. Все заполнено книгами: книги на столе, в ящиках, под столом... Присмотревшись, я увидел, что даже стопка выглаженного белья лежит в ящике. Здесь же, у торца письменного стола, узкая тахта. Значит, здесь он работает и спит. Во всей кажущейся на первый взгляд неразберихе угадывается подчинение всего уклада жизни одной-единственной цели — все должно быть под руками, ни минуты попусту, все так, как удобно именно ему, а не другому человеку. И словно в подтверждение этого Маэстро быстро извлек из груды книг очередной томик Омара Хайяма.

— А вот и наше латышское издание...

Меня не оставляло ощущение экзаменующегося студента, с одной стороны, и человека в мокром плаще, которому в любую секунду могут указать на дверь, — с другой. Я взял уютную, небольшого формата книжечку и, как на экзамене, начал отвечать, что эти рисунки более локальны, и в них сильно влияние латышской графики и что в этом издании формы более полные в отличие от изящных восточных миниатюр...

— Это наш художник Станкевич... издано на уровне мирового стандарта, — сказал Маэстро.

...Из широких окон дома сквозь мелкую сеть дождя был виден все тот же пейзаж: ровные ряды фруктовых деревьев, грядки, глубокие борозды от тракторных колес. Словно следуя за моим взглядом, Маэстро пояснил:

— Слева абрикосовые деревья, справа черешня... — и вдруг улыбнулся: — Не странно? На пятьдесят седьмом градусе северной широты — и вдруг абрикосы? — И вновь точным движением из груды книг и конвертов вынул цветные снимки: — Это абрикосы, гибрид № 516, а вот 906, 56-71... — На снимках — окропленные утренней росой розовые плоды. — Фотографировать — значит схватывать «неуловимое уходящее», как сказал Гёте, — проговорил Маэстро, передавая мне все новые и новые фотографии. И надо отдать должное — фотографии были великолепные, как бы сказал сам Маэстро, «на уровне мирового стандарта».