Читать «Жуки на булавках (рассказы)» онлайн - страница 46

Толстяки, наоборот, вечные мученики.

* * *

Узнав в одно из хмурых утр, что необходимая часть туалета решительно отказывается обхватить бренное тело и уныло напоминает о полноте тех лет, когда обладатель тела бегал за голубями и играл в бабки, - толстеющий человек с омраченным лицом начинает допытываться у близких:

- Я, кажется, немножко того... Толстею...

Близкий близкому волк. Обрадовавшись случаю сказать что-нибудь неприятное, он всматривается в фигуру и лицо спрашивающего и с нескрываемым восторгом делится свежими впечатлениями.

- Здорово, брат... Вовсю расползаешься...

- Неужели вовсю? - унылым эхом переспрашивает несчастный.

- Еще бы. Самому пора знать. Третий подбородок растет.

- А хоть четвертый, - обижается толстеющий человек, - не твой, кажется... Я своими подбородками никому жить не мешаю, а ты своим кашлем...

- Кто кашляет, а кто живот растит, - обижается близкий и змеино добавляет: - Смотри, перед пасхой в деревню не уезжай - заколют.

Жизнь толстеющего человека уже отравлена.

* * *

В тот же вечер, когда все уйдут или разбредутся спать, он останавливается перед зеркалом и мрачно смотрит на холодное стекло, уныло и покорно рассказывающее всю безвыходную правду: и о двух лишних подбородках, и об апоплексической багровой складке на шее, и о фигуре, отгоняющей мысль об изящно сшитой визитке.

- Надо лечиться, - проносится тяжелая каменная и остроугольная мысль и тут же претворяется в мучительный вопрос - чем?

Можно меньше есть. Во время обеда ложиться спать, просыпаться после завтрака. Тогда будет толщина от сна. Можно, наоборот, меньше спать. Больше ходить, даже побегать иногда. В этих случаях очень хочется есть. Тогда будет толщина от усиленного питания.

Обычно избирается третий путь: гимнастика. А так как установка в столовой барьеров или шестов в спальне вызвала бы массу нареканий со стороны домашних, выбирается самый безобидный по своему размаху вид гимнастики: гири.

Толстый человек покупает четыре больших гири и начинает с утра поднимать каждую из них, изредка опуская их на пол.

Снизу прибегает кухарка и заявляет, что у ее господ хворает ребенок, который не может спать, если сверху бьют по потолку тяжелой гирей.

- Шесть месяцев всего, вот и не привыкши, - поясняет она, оправдывая свое появление.

Толстый человек конфузится и просит извинения.

- Емнастикой занимается, - доносятся до него из кухни переговоры двух кухарок, верхней собственной и нижней чужой, - брюхо разъел, видишь, так теперь жир вытряхает...

- Ишь черти, - реагирует чужая кухарка, - обожрутся, а потом безобразят...

Занятия с гирями приходится или отложить, или подымать их над постелью, которая за какие-нибудь три-четыре часа начинает быстро и шумно ломаться.

* * *

Через несколько дней, взвесившись на поломанном автомате, толстый человек весело вбегает в столовую и радостно делится с домашними:

- А я на три фунта сбавил... Здорово...

Домашние относятся всегда и ко всему сухо.