Читать «Жребий Рубикона» онлайн - страница 31

«Плохой коммуникабельностью я обладаю, если не могу разговорить этого типа», – раздраженно подумал Дронго.

В кабинет вошли Соколовский, Балакин и Эдгар Вейдеманис.

– Ну что? – спросил Балакин. – Поговорили с ним?

– Нет. Разговаривал только я один. Он скорее мычал, – зло ответил Дронго.

– Я предупреждал вас, что он может не захотеть с вами беседовать, – покачал головой Соколовский, – это слишком болезненная для него тема.

– Похоже, что он до сих пор переживает уход своей жены к своему научному руководителю, – сказал Дронго.

– А вы считаете, что он должен был прыгать от радости и весело рассказывать всем об этом эпизоде своей жизни? – осведомился не без язвительности профессор.

– Я о другом. Он встречался с ними перед их отъездом в Германию сразу после смерти Долгоносова. Что вызывает некоторые вопросы. И не только у сестры Николая Тихоновича.

– Может, она специально увезла мальчика, чтобы защитить его от возможного стресса? – предположил Соколовский. – Или подобная мысль не приходит вам в голову?

– По-моему, наоборот. Находясь там, мальчик будет интересоваться, что именно произошло с его отчимом. По-моему, это не лучший способ отвлекать внимание ребенка от смерти близкого человека. Тем более забирать его во время учебы в школе, так внезапно срывая с места.

– Нужно было уточнить все вопросы с ним! – повысил голос Соколовский. – Может, уже хватит ваших допросов? Или вы собираетесь применять еще и пытки?

– Не собираюсь, – отрезал Дронго, – и больше не смею вас беспокоить. До свидания. – Он повернулся и, не подавая руки профессору, вышел из кабинета. Вейдеманис последовал за ним. Балакин поспешил следом.

– Могли быть и полюбезнее, – укорил он профессора перед выходом.

Уже в коридоре он догнал Дронго и Вейдеманиса.

– Вы извините их, – пробормотал Вилен Захарович, – все, как обычно. Моркунас всегда был больше похож на обработанный камень. А Соколовский просто психует, не хочет принимать очевидные факты. Все понимают, что смерть Николая Тихоновича была странной и необъяснимой. И от этого все нервничают еще больше.

– Думаю, что вы правы, – кивнул Дронго, – а телефон Далвиды Марковны вы можете мне дать?

– Конечно. Запишите номера телефонов – городского и мобильного. У вас есть где записать?

– Не нужно записывать. Продиктуйте, и я их запомню.

Балакин продиктовал оба номера. Дронго кивнул и подошел к кабине лифта. Вместе с Вейдеманисом они вышли из здания института. Увидели, как с другой стороны подъезжают два автомобиля, наполненные коробками.

– Может, там какое-то закрытое предприятие? – предположил Вейдеманис.

– Не думаю, – ответил Дронго, – иначе там и здесь была бы совсем другая охрана.

Они подошли к машинам, ожидавшим, когда откроют ворота, чтобы въехать во двор с другой стороны института. За рулем первой сидел водитель-таджик.

– Ассалам алейкум, – вежливо поздоровался Дронго и перешел на фарси: – Ты таджик или узбек?

– Таджик, – обрадовался водитель. – А ты тоже из нашей республики?

– Нет. Я из Узбекистана, – ответил Дронго, чтобы объяснить свой акцент. – Ты не знаешь, брат, чем здесь торгуют?