Читать «Жизнь и смерть в аушвицком аду» онлайн - страница 6

Там, в Засолье, немцы построят печи и сожгут всех детей Авраамовых.

Еврейский мальчик Алекс-Стерх из Ушпицына

Возможности уничтожения даже в Аушвице были не безграничны.

Р. Хёсс

Ареал и метрополия холокоста

Ареал Холокоста в точности следует контурам Второй мировой войны на европейском театре боевых действий. Военные и карательные органы Германии и ее сателлитов, как и их многочисленные добровольные помощники из оккупированных областей, с энтузиазмом хватали и убивали евреев на просторах от Лапландии до Крита и от Амстердама до Нальчика. Если бы танки Роммеля не увязли в песках Аламейну, а прорвались на восток и вошли в Иерусалим, то за айнзацгруппой дело бы не стало: она была сформирована в Греции и только и ждала отправки…

Негласной столицей этой империи человеконенавистничества являлся концлагерь в Аушвице, ныне Освенциме (по-еврейски Ойшвиц, или Ушпицын). Anus Mundi, или «Задница Земли», – как честно назвал это место один из не самых сентиментальных эсэсовцев. Позднее Аушвиц-Биркенау назовут новыми для человеческого уха именами: «лагерем уничтожения», «фабрикой смерти», «мельницей смерти» и т. п., а иные даже расколют историю надвое – на время «до» и «после» Аушвица, причем «после» – уже не гоже писать стихи.

И сегодня, посещая Биркенау-Бжезинку и глядя на сохранившиеся ступеньки газовен, руины крематориев и деревья, видевшие все и вся, инстинктивно задерживаешь дыхание – и словно перестаешь дышать. И только пропуская над собой своды брамы – и выходя, наконец, из этой резиденции смерти, прочь от наликовавшихся всласть и налакавшихся еврейской крови убийц и палачей, – невольно останавливаешься для того, чтобы дать легким встретить возвращающийся воздух, восстановить дыхание и придти в себя. До чего же уютным и милым был старинный оперный Inferno времен Орфея и Данта!..

О сатанинской сакральности этого места существует одна легенда, которую можно было бы назвать и прекрасной, когда бы не те жуть и оторопь, что стоят за ее содержанием. Это история об Алексе-Аисте из Ушпицына – настоящая хасидская притча.

Я наткнулся на нее, читая книгу Генриха Шенкера, сына Леона Шенкера, последнего председателя Ушпицынской еврейской общины перед войной и первого председателя Освенцимской после войны – единственного еврея, кто пытался если не найти, то хотя бы выкупить у мародеров-поляков еврейские рукописи, выкопанные алчными подонками из земли вокруг крематориев.

…Однажды зимой 1939/1940 гг. 9-летний Генрих играл, как всегда, один на берегу Солы и встретил там душевнобольного мальчика, Алекса, лет 11-ти. Его прозвищем было «Стерх», то есть «Аист». Если кто-то давал ему монетку, то он становился на колени, махал руками, как крыльями, сжимал губы и нос в клюв, и кричал-кричал птичьим голосом – не отличишь! Если же монетка была большой, то он еще и танцевал в этом положении, махал крыльями-руками. Все смеялись, и «Аист» тоже, но лицо его оставалось неизменно печальным.

Часами и днями сидел Алекс на берегу реки и наблюдал за птицами. Он редко заговаривал сам, но слова его были всегда бессвязными. Каждое утро Генрих приносил для него бутерброд.