Читать «Жизнь и смерть в аушвицком аду» онлайн - страница 51

Диспозиция сопротивления: польский и еврейский центры

Вскользь уже говорилось, что на более успешных побегах из Аушвица и Биркенау «специализировались» два других контингента – советские военнопленные и международное (под польско-австрийским руководством) Сопротивление.

Бежали они, впрочем, совершенно по-разному. Советские военнопленные – как-то безоглядно, на авось и ничуть не считаясь с «ценой вопроса»: побег или подготовка к нему были как бы их естественным состоянием. Бежали – смотря по обстоятельствам – и в одиночку (если спонтанно), и по двое – по трое, а однажды – 6 ноября 1942 года – и целой дюжиной!

Подпольщики, собственно, даже не бежали, а организовывали побеги: долго, тщательно и осторожно, и то лишь после того, как была отменена – из соображений сбережения трудовых ресурсов – коллективная ответственность за них. Бежали в основном к «своим» – к партизанам из Армии Крайовой: связь с ними у польского подполья была действительно налаженной.

Тут самое время отметить, что до середины 1943 года лагерное подполье в Аушвице было разношерстным и разрозненным, разбитым по национальному признаку, а иногда и на несколько групп внутри одной национальной группы (например, среди поляков, где свои группы имелись у коммунистов, левых социалистов и националистов). Во главе подполья стояли поляки (Юзеф Циранкевич, Збышек Райноч и Тадеуш Голуй), австрийцы (Альфред Клар, Хайнц Дюрмаер, Эрнест Бургер, Герман Лангбайн) и немцы (в частности Бруно Баум, заменивший Бургера, Руди Гебль и др.). Но в организации состояли и советские военнопленные, и евреи. Среди первых известны имена офицеров Кузьмы Карцева, Александра Лебедева, Петра Махуры, Федора Скибы, Владимира Соколова и других. А среди вторых – Иегошуа Айгера (по одним сведениям, регистратор Политического отдела, по другим – электрик) или Израэля Гутмана (впоследствии известного исследователя Холокоста), прибывшего в Аушвиц из Майданека 8 июля 1944 года. Оба были в той или иной степени связными между двумя группами сопротивления – польской в основном лагере и еврейско-зондеркоммандовской в Биркенау. Б. Баум пишет еще и о советском еврее Монеке Маневиче, работавшем в той же самой прачечной, что и он сам.

…До февраля-марта 1942 года, когда начали поступать первые еврейские эшелоны, Аушвиц был почти исключительно польским лагерем, и, несмотря на то что в 1943 евреев было уже втрое, а в 1944 году – даже вчетверо больше, чем поляков, именно польское Сопротивление было наиболее организованным и сильным. При этом какого-то общепольского Сопротивлении в контексте остроты внутриполитической борьбы в Польше накануне не было и не могло быть: если оно и возникало, то лишь в исключительно тяжелых и чрезвычайных ситуациях, таких как Варшавское восстание или заключение в концлагеря. В Аушвице такой консенсус между «аковцами» и «аловцами» был достигнут в конце 1942 года, но достигнут, как и везде, под диктовку Армии Крайовой в лице ротмистра Витольда Пилецкого и созданного им в Аушвице «Союза войсковых соединений».