Читать «Живые и взрослые» онлайн - страница 57

Но до конца каникул Гоша так и не появился.

3

Новый год был ужасен.

Накануне к тете Свете приехала тетя Галя, Галина Семеновна, Галка. Юркая, низенькая и черноволосая, она в самом деле напоминала птицу, а скрипучий голос довершал сходство.

Им обеим было уже под шестьдесят, и они дружили большую часть жизни: начиная с того времени, как еще молодыми оказались в одном партизанском отряде. Сейчас они жили в разных городах и виделись редко: только когда Галя приезжала в столицу. Прошлый раз это было два года назад, и Ника помнит, как папа шутил что-то про дым коромыслом и про то, что не буду мешать тетушке отдыхать.

Теперь Ника поняла, что папа имел в виду: в новогоднюю ночь тетя Света выставила на стол запотевшую бутылку водки, и подруги начали отмечать праздник, не дожидаясь полуночи. К тому моменту, когда в других домах открывают шампанское и ждут боя часов на главной башне, Ника сидит, забившись в угол, с ужасом слушая, как боевые подруги вспоминают войну: рейды в тыл мертвых, убийства офицеров, допросы пленных — почти всегда безрезультатные, мертвые куда больше боялись своего «черного отряда», армейской контрразведки, чем живых партизан, пусть даже и вооруженных серебряными ножами.

Вспоминала все больше Галина Семеновна, а тетя Света только наливала, поддакивала, да время от времени вставляла что-то вроде: «А помнишь, Галка, тогда в Шапетовке…»

— Конечно, помню! — откликалась Галка. — Нам тогда с Большой Земли привезли два ящика разрывных ртутных — вот пошла потеха! Мы втроем тогда целую зомби-команду положили: у них головы лопались, как воздушные шарики, только кровь во все стороны летела.

Тут тетя Света наконец заметила Нику.

— Иди спать, — махнула она рукой, — ты, Галка, мне совсем ребенка застращала. Не пугай девочку почем зря, у нее еще все впереди.

При словах «еще все впереди» Ника вздрогнула. У себя в комнате она легла и накрыла голову подушкой, но все равно из кухни доносился резкий голос Галины Семеновны: «Вся кожа слезла, только кости торчат. И я по этим костям — топором, топором! А оно орет таким тонким голосом, словно котенок плачет…»

Ника думала, что на самом деле прошедший год был очень хорошим: ушла из ненавистной «пятнашки», появились новые друзья, Марина, Лева и, главное, Гоша, — и вспоминала, как стояла на затоптанной площадке посреди гаражей, а Гоша спрыгнул, будто с неба, толкнул ее в снег — и тут на Вадика и его подручных обрушился град ледышек и снежков. Хороший был год — но скрипучий голос все равно пробивался сквозь стену, сквозь подушку, в самый мозг:

— …а Нинка видит: ниже колена ноги нет уже, только клочья свисают, ну и просит: девчата, серебряные пули есть у кого? Пристрелите меня, а? Не хочу завтра к вам с той стороны прийти…

«У нас тоже была война, — подумала Ника. — Маленькая, детская, но война. С засадами, обстрелами, ловушками. С настоящим страхом, настоящей болью, настоящей дружбой. Мне даже показалось — с настоящим предательством. И неважно, что в этой войне не было мертвых, что мы воевали живые против живых, все равно: живые бывают разные, и мертвые тоже бывают, теперь-то я это точно знаю. Жалко, что они ничего не помнят, — и, значит, даже если Майк встретит моих маму с папой, он не поймет, что это — они».