Читать «Живи, ирбис!» онлайн - страница 91

Когда же прискучит и эта забава, можно просто побегать меж расставленных столбами маминых ног. Это особенно весело, если Лоди делает вид, будто ловит сына хоботом и никак не может поймать.

Но всего интереснее, конечно, купаться в водоеме. Мама Лоди втягивает хоботом воду и упругой струей окатывает сына. Брызги летят в публику. Там, наверху, визг, веселая толчея. Слоненок вскоре и сам выучился стрелять в публику фонтанчиками воды. А когда посетители с криком шарахаются от барьера, Малютка колечком сворачивает хоботок и оттопыривает нижнюю губу: так он смеется.

Не все, однако, дозволялось малышу. Заглядывать к соседям бегемотам ему строжайше воспрещалось. Дело в том, что разделявшая их решетка из стальных прутьев толщиной в бивень не считалась надежной преградой для исполина Давида, поэтому вдоль решетки был дополнительно сооружен бетонный барьерчик, усеянный острыми шипами. В былое время, когда Давид и Лоди впервые знакомились со своей площадкой и придирчиво ощупывали хоботами каждый клочок земли, будто здешняя почва могла провалиться под их многопудовыми телами, еще тогда, потрогав хоботами острые шипы, они поняли, как опасно было бы поставить на барьерчик ногу, никогда не пытались приблизиться вплотную к решетке.

Но Малютка, хоть и весил уже около пятисот килограммов, оставался еще ребенком. Чем ни настойчивей прогоняла его мама Лоди от опасной решетки, тем сильнее хотелось ему во что бы то ни стало познакомиться с таинственными соседями. Желание это сделалось особенно навязчивым, когда у круглой, как бочка, Матильды родился забавный розовый бегемотик.

И вот однажды, улучив момент, когда родители дружно грызли березовую метлу, случайно забытую служителем у стены, Малютка все же изловчился забраться на опасный барьер. Он дико и тонко затрубил, обезумев от внезапной острой боли в ногах, но продолжал топтаться на месте, не догадываясь, что можно спрыгнуть обратно ка землю. Подоспевшая Лоди, изо рта которой усами топорщились длинные прутья, обхватила свое детище хоботом и бережно поставила наземь. От страха и боли Малютка все еще вопил, катаясь по земле. А мать суетилась возле, нервно переступая ногами-тумбами, тянулась к сыну хоботом и возбужденно гудела.

Разумеется, слоненку немедленно оказали медицинскую помощь, но избежать заражения, которого так опасался доктор, все же не удалось: правая передняя нога загноилась, образовался болезненный нарыв. Слоненок — не обезьяна, в постель его не уложишь.

Малютка с превеликим трудом ковылял на трех ногах. Лоди почти не касалась пищи, боясь даже на минуту оставить детеныша. В слоновнике теперь непрерывно слышались стоны больного и гудение его встревоженной матери.

Положение все осложнялось. Ни мази, ни пластыри не помогали. Со дня на день могла появиться гангрена. Консилиум врачей вынес решение: хирургическая операция.

Делать ее решили в том загоне, куда переселяют слонов на ночь. От вольера загон отделялся специальной «слоновьей» оградой, разрушить которую едва ли смог бы даже тяжелый танк. Через решетку Малютка мог видеть свою мать, это должно было действовать на него успокаивающе. По опыту уже знали, как буйствовал слоненок, когда его хотя бы на час отделяли от матери для измерений и взвешивания. Да и тот сокрушительный дебош, что учинила однажды разлученная с сыном Лоди, был еще у всех на памяти.