Читать «Жестокие святые» онлайн - страница 175

Но она продолжала верить в них, в свою версию богов, а не в ту, о которой говорил Малахия. И очень надеялась, что это имело какое-то значение. К тому же у нее осталось множество вопросов – тысячи вопросов, – и она была готова задать их. Но… может, чуть позже.

Надя тяжело вздохнула. Покосившись на нее, Серефин поднял руку, и на перстень с печатью тут же опустился мотылек.

«Этот юноша хоть и смертен, но в нем есть что-то божественное», – подумала Надя.

Вот только что бы с ним ни сотворили, он все еще не верил в богов и оставался еретиком. Магом крови.

Но увидев, как он улыбнулся ей, Надя подумала, что, возможно, еще не все потеряно.

– Этого достаточно? – спросила она. – Чтобы остановить войну?

Малахия ошибался, он должен был ошибаться.

Серефин пошевелил пальцами, и мотылек улетел.

– Достаточно.

Эпилог

Черный стервятник

Он не знал, чего хотел.

Голод. Дикая, скребущая нужда опустошала его, выцарапывала его внутренности, не оставляя взамен ничего, кроме необъяснимого желания. Он не мог отыскать названия тому, чего хотел. Тому диссонансу из распадающихся частей и изменений, который создавался слишком громкой какофонией слов и голосов.

Он стремился попасть в одно знакомое место, где мог спрятаться, собраться с силами, выстроить новые планы. Собрать и совместить кусочки. Он нуждался… нуждался…

(Он не ожидал, что зайдет так далеко.)

(Никогда не думал, что выживет.)

И не имело значения, в чем он нуждался. Ведь тьма пронизывала его насквозь. У него осталось так мало времени. Но все же больше, чем он ожидал.

(Разоблачение оказалось таким неприятным.)

Но в уголке его сознания ритмично билась яркая точка, которую окрашивал единственный тон: сожаление.

Сожаление.

Сожаление смыло большой, просто огромной и опьяняющей волной силы, которая оставила после себя трепет. Смылись последние всполохи жалкой слабости, которая пыталась заставить его оглянуться, оглянуться.

(Пути назад не было.)

Это разрасталось в нем все больше и больше, превращая его из человека в нечто нечеловеческое.

Перед ним распахнулись каменные двери, ведущие в такую кромешную тьму, что с каждым шагом вниз все сильнее казалось, что просто перестаешь существовать.

(Все верно.)

Он провел пальцами по символу, грубо высеченному на каменной стене, как делал уже не раз.

Ему припомнилось, что его враги называли это место адом на земле. Место, где кровь текла рекой.

Прижав руку к камню, он почувствовал, что тот покрыт липкой свежей кровью. Застыв на мгновение, он почувствовал, как сердце пронзила настойчивая мысль, напоминание, речитатив.

– Меня зовут… – раздался в темноте его шепот.

Он покачал головой.

И мысль убежала.

Когда-то жил юноша, которого растерзали на куски и собрали воедино уже чудовищем. Когда-то жил юноша, который хватался за остатки прошлого, которое утекало сквозь пальцы. Когда-то жил юноша, который уничтожил то немногое, что от него осталось, посчитав, что этого недостаточно.