Читать «Женщины Цезаря (вр-4)» онлайн - страница 97
Colleen McCullough
Вдруг Катон открыл рот и издал звук, который поверг в ужас всех, кто слышал его. Это был не плач, не вой, не визг. Это была их жуткая смесь — животная, мрачная, страшная. Присутствующие инстинктивно шарахнулись в стороны, дрожа, когда Катон бросился на мертвого Цепиона и стал целовать его спокойное лицо, ласкать безжизненное тело. Слезы текли из глаз Катона, и время от времени снова раздавались эти ужасные звуки. Катон оплакивал уход единственного человека в мире, который значил для него все, был ему утешением в ужасном детстве, стал якорем и скалой для мальчика и мужчины. Это Цепион отвел взгляд трехлетнего ребенка от дяди Друза, истекающего кровью и кричащего на полу, и взял груз всех тех страшных часов на свои шестилетние плечи. Это Цепион терпеливо слушал, пока его тупица-братец с большим трудом познавал азы учения, без конца повторяя одно и то же. Это Цепион вразумлял Катона, уговаривал и упрашивал, убеждал его продолжать жить, когда Эмилия Лепида так жестоко предала его. Это Цепион взял его в свою первую кампанию, научил быть храбрым и бесстрашным солдатом, радовался, когда он получил браслеты и фалеры за храбрость, проявленную в бою, который более известен благодаря трусости, ибо они принадлежали армии Клодиана и Попликолы, трижды потерпевшей поражение от Спартака. Всегда, всегда Цепион.
И теперь Цепиона нет. Цепион умер один, без друзей, и никто не держал его руку в последний момент. Ощущение вины и угрызения совести сводили Катона с ума. Он остался там, где лежал мертвый Цепион. Когда его пытались увести, он стал драться. Его пробовали уговорить — он заглушал слова воем. В течение почти двух дней он отказывался выйти из комнаты, где лежал, укрывая своим телом Цепиона. И самое худшее, никто — никто! — не понимал всего ужаса этой потери. Никто не догадывался, какой одинокой станет отныне его жизнь. Цепион ушел, а с Цепионом ушли любовь, здравый смысл, безопасность.
Но наконец Афинодору Кордилиону удалось пробиться сквозь сумасшествие. Философ начал говорить Катону, как должен вести себя в подобной ситуации истинный стоик. Катон поднялся и отправился устраивать похороны брата. На нем все еще были грубая туника и вонючий дорожный плащ, он был небрит, лицо грязное, покрытое коркой от высохших слез. Десять талантов, которые Цепион оставил ему в своем завещании, будут потрачены на эти похороны. Но когда он пытался спустить их все — на местных чиновников похоронных бюро, на торговцев благовониями — то ему удалось израсходовать лишь один талант. Еще один талант стоила золотая коробка, инкрустированная драгоценными камнями, — для праха Цепиона. Остальные восемь талантов пошли на статую Цепиона, которая будет воздвигнута на рыночной площади города Эн.
— Ни цвет кожи, ни цвет глаз, ни цвет волос не должны быть такими, как при жизни, — распоряжался Катон скрипучим голосом, охрипшим от жутких криков. — Я не хочу, чтобы статуя напоминала живого человека. Я хочу, чтобы все, кто будет смотреть на нее, знали: этот человек — мертв. Вы сделаете ее из серого тасосского мрамора и отполируете так, чтобы мой брат блестел при свете луны. Он — тень, и я хочу, чтобы его статуя была похожа на тень.