Читать «Женщины в лесу» онлайн - страница 37

— Ох, неужели скоро свет увидим. — Инна так вся и потянулась в предвкушении. И Вера тоже вдруг почувствовала, как стосковалась она по вольному горизонту, по просторам… Чтоб во все стороны было далеко видно. Казалось, целую вечность они в лесу… Но часы показывали всего около десяти утра.

Уверенно и весело зашагали они по тропе, ставшей здесь, прямо как на Валентиновом плане, прямой и широкой. Древняя отмостка виднелась отчетливо. Донимала только крутизна подъема, даже разговаривать сделалось трудно. Дышали изо всех сил. Особенно Вера. Теперь впереди шла Инна. Лина поджидала Веру, когда та останавливалась, чтобы унять сердце, отдышаться. Но и у самой Лины от подъема и все сгущавшегося душноватого тепла на верхней губе и на носу выступили бисеринки пота, а щеки раскраснелись. Вере бросить бы свою дубинку, надоела она ей, тяжестью налилась, руку оттягивала, но не решалась Вера: мало ли что будет… Зато во время передышек палка помогала: наваливаясь на нее, Вера отдыхала.

А день набирал силы и звону. Горячее, ярче дрожали полосы и пятна света на стволах и ветках, и лес подобрел к путницам, перестал дичиться, оживал на глазах. Гуще высыпала трава на обочине тропки, кое-где среди деревьев появились кусты, смягчая, растушевывая зеленью седые стволы. Ярко вспыхивали, попадая в полосы света, жуки и всевозможные мухи и мошки. Сам воздух ожил — очнулись в нем запахи свежей травы, листовой прели с терпким привкусом дубовой коры. И вот подала голос кукушка — откуда-то очень издалека. И сразу отозвалась ей невидимая за поворотом Инна:

— Только не вздумайте считать, а то вдруг смолкнет!

— Не будем! — весело крикнула Вера.

— Лина промолчала. Лицо ее замкнулось, взгляд ушел куда-то — в себя ли, в иную ли какую даль… Она тихонько проговорила:

— Кукушка, кукушка, лесная пичужка…

Ничего-то не знали они друг о друге. Ровным счетом ничего.

Раза два-три их тропа разветвлялась, чего не было раньше и о чем Валентин не поминал. Всякий раз они уверенно выбирали ту, где проступал камень. Однако настораживались… Но вот их тропа, взлетев на особенно крутой, хоть и короткий подъем — ни дать ни взять капитанский мостик, — вынесла их на приветливую круглую полянку. Впрямь — мостик: ровнехонькая площадка. Полянка — красавица: вся в траве, в цветах, вся в солнце, отрада, а не полянка. Но она-то и преподнесла им как на расписном блестящем подносе… распутье: три дороги, три пути звали их отсюда в три разные стороны. Тропа, по которой они сюда вышли, продолжалась, минуя полянку, по правой ее стороне. Но от нее отделялась и вела по диагонали влево вторая, такая же отчетливая, хорошо утоптанная, а главное, тоже кое-где посвечивающая белым известняком. Третья, хоть и затравевшая, но тоже ясно видимая, поворачивала почти назад, под острым углом к их прежней дороге. А ведь именно о таком резком развороте назад толковал им Валентин! Да, но здесь не было межевого столбика под цифрой 35!.. Столбика не было — зато над распутьем торчал столбище, вроде телеграфного. Мало этого: на столбе красовалась роскошная картина, писанная маслом по внушительному листу жести: стройная светло-палевая олениха с прелестным большеглазым олененком, прижавшимся к ее боку, взирала на путников умоляющим влажным взором. А под копытами матери и дитяти грозные жирно-черные буквы гласили: «Граждане! Хозяевами будьте в лесу! Охраняйте деревья, животных и птиц — леса красу!» Потрясенные, взирали путешественницы на этот невероятный сюрприз, на эту высокохудожественную наглядную агитацию, вознесенную над распутьем. Сквозь вихрь всяких необязательных мыслей и соображений по поводу, например, несоответствия грозно-грубых букв и нежных оленьих глаз, по поводу вообще-то неплохой живописи неведомого художника и сомнительной надобности ее в этом глухом уголке леса пробивалась и брала верх одна неприятная мысль: не мог Валентин, проходивший по этой полянке, не запомнить ее. Не заметить. А заметив и запомнив, не сказать им. Какие-то маленькие столбушки 35 заметил, а эту живопись, это произведение лесного искусства пропустил без внимания? Такого быть не могло. Значит… Значит, они заблудились.