Читать «Женские церемонии» онлайн - страница 60
Жанна де Берг
—
— Знаете, для меня в этом не было ничего странного… во всяком случае, не до такой степени, как для вас… Мне вспоминается фраза Себастьяна: «Жаль, что они так быстро высыхают!» Так что судите сами… От себя я еще добавлю: жаль, что у них нет никакого запаха, ни хорошего, ни плохого.
Возвращаясь к вашей мысли, могу сказать: чужие пристрастия, которых мы не разделяем, всегда кажутся нам странными! Когда вы осторожно разбиваете яйцо на ровной поверхности, оно абсолютно гладкое, абсолютно круглое. Но есть удовольствие, может быть, странное, в том, чтобы резко разбить его — и оно разлетается вдребезги, а потом стекает вниз клейкой тягучей массой… По сути, это чувственное удовольствие…
Кстати, как получилось, что вы еще не заговорили со мной о Жорже Батае — на него непременно нужно было сослаться, коль скоро речь зашла об использовании яиц в эротических целях? Правда, я вспомнила эпизод из «Нарастающего удовольствия», который, в некотором роде, был данью уважения Батаю…
— Я вдруг поняла, что уже слишком поздно. Из-за всех этих «отступлений» церемония оказалась более долгой, чем я предполагала (впрочем, прислужник написал в своей хронике: «все это действо, такое долгое, такое прекрасное…»). Мне пришлось ускорить то, что, как я уже говорила, для меня также является частью церемонии: принятие ванны, наведение порядка, отъезд… На какое-то мгновение я ощутила нечто вроде неудовлетворенности… Но ничего особенно страшного в этом не было.
—
— Да, это правда. Первая вечеринка была более линейна. Все было продумано в точности. Я точно знала, чего я хочу. Участников было меньше. Я была единственной распорядительницей действа, ничто не могло мне помешать… Не было никаких непредвиденных обстоятельств… Поскольку, кроме того, я несколько дней спустя написала об этом рассказ для моего мужа, тогда находившегося за границей, я сохранила обо всем очень четкое воспоминание. Отсюда и ваше замечание по поводу «безупречной памяти».
Вторая вечеринка была более богата событиями. Мизансцена с самого начала была более сложной, поскольку участников было больше. Приглашая двух «хозяев», я тем самым создавала некую «непредсказуемость»: возможность параллельных, синхронных сцен, коротких неожиданных импровизаций, которые временами мне мешали (я рассказала не обо всех).
Получилось следующее: изобилие «событий» и тот факт, что они произошли позже, благодаря вам и тому, что я опиралась в своих воспоминаниях на «хронику» прислужника и письмо Себастьяна, помогли мне восстановить в памяти вторую вечеринку в целом. Этим же объясняется ощущение многочисленных «провалов», возникающих по ходу повествования и сменяющихся долгими или краткими периодами, запомнившимися, как правило, очень четко — однако, словно в противовес, связь между ними едва прослеживается или вовсе отсутствует.
Вот и все. Мне бы хотелось… я знаю, что это всего лишь иллюзия… но мне бы все же хотелось, чтобы участники этого действа, особенно Себастьян, при чтении моего рассказа не подумали (по крайней мере, не слишком укоренились в этой мысли), как герой «Navire Night», J. M., «молодой человек с гобеленов», читающий первое издание Маргерит Дюрас: «Все правда, но я ничего не узнаю».
