Читать «Железный ветер (Весь цикл в одном томе)» онлайн - страница 629

В свое время он поделился с Терентьевым сокровенным – страхом перед безликим Координатором. Можно ли победить не человека, но символ, аватар абсолютного зла, у которого и лица-то нет? Теперь император знал – можно. Бесплотный призрак, два года стоявший за каждым провалом, каждой неудачей, съежился и отполз за грань сознания. Как и положено тени, оказавшейся на свету.

Константину казалось, что даже сквозь невообразимую даль пространства он слышит безумный вой, полный отчаяния и безнадежности. А еще – нечеловеческого ужаса того, кто считал себя высшим существом, но был повержен и остался один на один с безжалостной предопределенностью.

«Я уйду, но мой народ будет жить, – с отчетливым спокойствием подумал русский император. – Ты останешься и увидишь гибель своего».

* * *

Время шло, часы сменяли друг друга, но для Поволоцкого время остановилось. Точнее, утратило смысл. Непрерывный, неостановимый конвейер раненых, умирающих не оставлял возможности для посторонних мыслей. Да и не посторонних – тоже. Разум словно отгородился непроницаемой стеной от ужасов, разворачивающихся на операционном столе.

Всех легких везли в тыл, но десятки тяжелых и безнадежных – оставались.

Хирург работал, как автомат, механически совершая заученные действия, которые следовало проделать в каждом конкретном случае. Скальпель, зажим, нить. Никогда еще война так не старалась показать медику свое убийственное совершенство. Ранения всех видов и разновидностей, ожоги, облучение, минно-взрывные травмы, отравления – по отдельности и во всех мыслимых комбинациях.

Когда жажда становилась нестерпимой, медик, не отрываясь от очередного пациента, двигал плечом и говорил «воды». Он даже не смотрел, откуда берется трубка или стакан. Хирург не ощущал голода – это чувство тонуло в мертвенной, свинцовой усталости, растекающейся по членам. Многочасовой марафон со скальпелем наперевес сделал тело чрезвычайно чувствительным – почти любое движение отзывалось острой болью в мышцах. Поволоцкий сжимал зубы, заканчивал обработку и говорил «следующий».

В конце концов, Александр отстраненно понял, что он близок к полной потере годности – пальцы начинали подрагивать, яркий свет операционных ламп резал глаза, проникая в зрачки толстыми зазубренными иглами. И случилось чудо.

– Все, – просто и коротко сказала медсестра, похожая на привидение – бледное изможденное лицо с глубоко запавшими глазами.

Поволоцкий хотел было спросить «что?», но голосовой аппарат отказался служить – он словно забыл все слова, не относящиеся к медицине. Пришлось размассировать непослушными пальцами челюстные мышцы, вернуть подвижность закостеневшему языку.

– Что?

– Больше никого нет.

– Не может быть, – негромко сказал Александр, отступая от хирургического стола, недоуменно оглядываясь. От поясницы до шеи каждая мышца словно превратилась в натянутую веревку. Суставы в руках немилосердно ныли, колени одеревенели.

Он вышел из операционной, похожий на высокого, страшного и бородатого мясника, держа руки на отлете. Борода неприятно колола шею и, казалось, хрустела при каждом повороте головы. Или то были позвонки?..