Читать «Жаркой ночью в Москве...» онлайн - страница 27
Михаил Федорович Липскеров
– А чего ж не придумать? За семь коронок. Остальные с дискаунтом.
– Это заметно. Керамика сыплется, как с высотки на Восстания. Так чего вы меня вызывали среди ночи? Ради одного зуба?.. Или…
И она призывно дернула коленкой «две в одной». Раньше в ней такого эппила не звучало. Стареем.
– Вы мою коленку вспомнили?..
– Как вы догадались?
– Я всегда чувствую, кому что нравится. Вот Сандал Мракобесыч от моих волос моментально эрегировал. Купил прядь за пятьсот долларов.
– И что?
– Глядя на нее, он вспоминает фотографию Веры Засулич, фильм «В джазе только девушки», статую «Девушка с веслом» и козочку Марфушу своей деревенской бабушки… Ну и бабушку тоже вспоминает… Так я не ошиблась насчет коленки?
Я печально кивнул.
– Ну что ж, – улыбнулась Антонина Георгиевна и села на меня верхом.
– А-а-а-а, – застонал я от тяжести.
– Очень хорошо, – сказала она, слезая с меня и держа в клещах мой последний зуб. – У вас же всегда была аллергия на анестезию. С вас две тысяча двести. Шестьсот рублей – зуб, триста – за ночное время, сто – за анестезию.
– А еще тысяча двести за что?
– Тысяча двести, и это еще немного, милейший Михаил Федорович, за иллюзию. Что можно что-то вернуть назад. С Пандокла Гарпуньевича я тысячу долларов за нее взяла.
– За что ж долларов-то? Штуку, тонну, кусок…
– А это удивительная история. Когда бабушка Пандика Фрая Стивеновна Ленинградская, по-старому Санкт-Петербургская, – мы с ней в Берлинском университете перед войной стоматологию изучали…
В моей голове просвистели видения: по Потсдамерплац маршируют эсэсовцы, Антонина Георгиевна с бабушкой Фраей Стивеновной сомнительного расового происхождения (фамилия Ленинградская, по-старому Санкт-Петербургская, настоящего арийца в заблуждение не введет) обучаются выдиранию зубов на врагах рейха. И на нашкодивших пацанах из гитлерюгенда…
– …с 1909-го по 1913 год… Так вот, когда в сорок восьмом Фрая Стивеновна привела четырнадцатилетнего Пандика ко мне в первый раз, то я удалила ему зуб мудрости. Совсем плох был. Мне пришлось навалиться на Пандика, чтобы его тело не тянулось за зубом. И у него произошла первая эякуляция…
– При больном зубе мудрости?!
– Видите ли, милейший Михаил Федорович, у меня тогда грудь была – как сейчас коленка. Так вот, когда он хочет вспомнить детство, его внучка, Стива Фраевна, вызывает меня к нему. Я наваливаюсь на него грудью… Точнее говоря, кладу их ему на плечи, и он платит мне тысячу долларов.
– И что? В семьдесят с лишком лет у него бывает непреднамеренная эякуляция?!
– Да ну что вы, Михаил Федорович, какая эякуляция…
– Так вы ж говорили…
– Я, милейший Михаил Федорович, говорила не об эякуляции. Я говорила об иллюзии эякуляции. Вы больше ничего не хотите мне сказать?
И не дожидаясь ответа, задыхаясь и хромая, Антонина Георгиевна вышла из квартиры.
На улице намечалась какая-то заваруха. Сначала послышался уже знакомый голос:
– Мама, мама, это я дежурю, я дежурный по апрелю…
А потом не менее знакомый голос:
