Читать «Жаркой ночью в Москве...» онлайн - страница 13

И мы продолжали сидеть на двух стульях около стола. Напротив девичьей кровати.

И вдруг свечки ярко вспыхнули, на мгновение осветив смутную улыбку на иконе, и тут же засветились ровным разрешающем все светом.

– Besame, besame, mucho…

– Lips me! Take me! Love me!

И вопль женщин всех времен:

– Мой милый!!!

А наутро в распахнутое окно вкатилось огромное солнце. Вспыхнули на посошок свечи. Улыбнулся сквозь пламя Христос. Вспыхнули два стула вокруг стола. Вместе с девичьей (будем называть ее так по старой светлой памяти) кроватью…

Я стоял во дворе. Позади меня не было никакого дома, никакого подъезда. Ничего не было. Кроме пыльного бутафорского сквера. И красного яичка в правой руке. Что с ним случилось потом, я не помню.

Второй звонок

Я посмотрел в телефонную книжку. Рядом с фразой «Христос Воскрес» появился телефон: [phone]. Я поднял трубку и набрал номер.

Мне ответил женский голос. Только что выпрыгнувший из девичества и балансирующий на краю несформировавшейся женственности. Она или не она?.. Слишком молодой голос… А собственно говоря, идентифицировать голос через пятнадцать, нет, двадцать, нет, двадцать пять лет, как раз в период третьего междуженья, по одному водопадному «Мой ми-и-и-илый!!!»… Смешно… Нет, грустно…

– Это ты?

– Я.

– Ну наконец-то. Ты, конечно, извини, что я не звонил, конечно, но телефон (что «телефон»?), который ты дала, конечно, куда-то… Ну вот… В тот раз я забыл спросить… (Что я забыл спросить?) Как ты?

– Да я пока не знаю… Ведь только-только… А ты уже ушел… А потом то ли пожар… то ли еще что-то… Скажи, Пасха уже закончилась?..

– Закончилась. (Чего-то у чувихи с мозгами… Какой-то прокол… Если что у нас… то надо будет ее Шмиловичу показать.) Прости, детка, провал в памяти, как тебя зовут?

– Не знаю. Меня никто никогда не звал. Так что откуда же мне знать…

Так. Точно крезанутая. Такой у меня еще не было. Разные были. Одноногая даже была. На гастролях в Благовещенске. Очень смешно: оглянешься – слева есть нога, а справа – нет. Правой ноги у нее не было… Или нет – левой. Конечно, левой. Потому что лицом ко мне – значит, все наоборот. Если слева от меня – то правая нога, а если справа – то левая. Которой-то как раз и не было. Вот я и запутался слегка. Вообще-то, как говорил Изя Блех, балетмейстер Большого театра, философ по душевному содержанию, ноги значения не имеют, они все равно в стороны идут.