Читать «Жаркой ночью в Москве...» онлайн - страница 104

– Товарищи, господа хорошие, вот стоит перед вами в меру интеллигентный джентльмен, страдающий острой материальной недостаточностью. Так что на сигареты нету ни гроша, ни копейки, ни пенса. А впереди, господа хорошие, длинная-длинная ночь. С самой прекрасной девушкой этого троллейбуса. И вы сами понимаете, кто, конечно, понимает, что без сигарет всю ночь, понятно, невозможно. Вы ж понимаете, что не перекурить это дело… Ну, понятно…

Троллейбус улыбается. Я иду по проходу, и каждый пассажир дает мне по одной-две сигареты-папиросы. А Оля то краснеет, то смеется… И я чувствую, что все у меня с ней будет хорошо. И не только сегодня, но и потом… А что в середине там… Лерик или еще кто, еще… Так это дело мужское, незатейливое… Ну, Оля, конечно от этого будет страдать. А я буду страдать от того, что она страдает. Но сделать с собой ничего не смогу. В общем, сплошные страдания. А как в России без страдания? В России без страдания и радость не в радость…

Я сажусь рядом с Олей. И тут троллейбус останавливается. Из кабины выходит водитель, здоровенный кобель с очень, ну просто очень серьезным лицом, подходит к нам и спрашивает:

– Мужик, а у тебя выпить есть что?

А я молчу, потому что выпить у меня нет что. И водитель это понимает! Он возвращается в кабину и приносит бутылку ликера «Шартрез».

– Бери, мужик. «Шартрез». Сладкий. Его без закуски можно. А то где ты во дворике или еще где загрызть найдешь. Хотя за Зачатьевским монастырем во дворе у Курсового, 12 вот такая вот заячья капуста растет. Я там комнату снимал, помню… Так что в случае чего… – И он ушел в кабину.

Хорошая профессия – водитель троллейбуса.

И все сложилось. Вот почему телефон занят. Я ж к себе домой по своему телефону звонил. 224-51-33. И Оля – это моя жена. Которая на даче. И теща там. И все. И ребенок у нас родился. Это к нему я от Лерика возвращался. А то как же ребенок без отца? А то что у Лерика – того-этого самого… Так чего ж тут поделаешь? Не она первая, не она последняя. Ох, скольким я обещал потом позвонить и не позвонил. Только за сегодняшнюю ночь штук пять набралось. Или шесть. А по стране… Хорошо погулял. Есть что вспомнить. А есть что забыть. Это природа. А природа, она разная. Один всю жизнь с одной, ему хорошо. А другой медсестру по пути из реанимации в морг за задницу держит и крышку гроба без помощи рук поднимает. Потому что – природа. А против природы не попрешь. Вот я и не пру.

Скоро Оля приедет с дачи. Ко мне. Любит! Попеременно. То дачу, то меня. А ночь эту проклятую – забыть и растереть. Как не было ее. Как и этой записной книжки нет. И имен нет. Не было Лерика, Светика, пасхальной чувишки, Дани, Таньки-пионервожатой, девиц из Подольска, которые небось до сих пор вспоминают, как они с Брежневым… Да и прочих нет. Ни-ко-го нет.