Читать «Жан, сын Флоретты. Манон, хозяйка источников» онлайн - страница 38

– Нам бы не переложить раствора! – сказал Уголен. – Не забывай, мне же потом и разбивать цемент!

Лу-Папе снова поднялся на скалу и встал на стражу. А Уголен принялся забрасывать яму, слой за слоем, землей и остатками корней и утрамбовывать их, пританцовывая, как делают виноградари, отжимая виноград в огромных деревянных чанах. Вдруг из-за края обрыва показалось лицо Лу-Папе.

– Тсс! Какой-то шум… – прошептал он.

– Где?

– В доме…

Они прислушались: минуту стояла полная тишина, затем что-то скрипнуло на чердаке…

– Это не призрак Пико-Буфиго, – засмеялся Уголен, – это крысы. Я вчера видел, как они бегали по крыше. Они размером с кролика.

Они еще некоторое время прислушивались. Фасад дома с закрытыми ставнями выглядел безжизненным. Стояла такая глубокая тишина, что было слышно, как где-то очень далеко, там, откуда дул ветер, квохчет куропатка.

– Продолжай, – прошептал Лу-Папе.

Уголен забросал яму, но, как он и ожидал, в ней не поместилась вся ставшая рыхлой выкопанная им земля. Он перетаскал все, что оставалось, чуть подальше к обрыву и сложил горкой. Лу-Папе, спустившись со своего наблюдательного пункта, помог ему заново засадить место, где был источник, кустиками тимьяна и ладанника, а горку они укрыли толстым слоем сосновых веток.

– А теперь, – сказал Лу-Папе, – нужно спуститься на край поля, туда, где кончается канава, вырубить тростник и, самое главное, убрать мох и камыш!

Подземная канава сработала на славу, и на краю поля уже сверкали две продолговатые лужи.

– Беда! – воскликнул Уголен. – Если кто увидит, то…

– Выдирай тростник, а я займусь лужами.

Вытащив из завалившегося забора жердь, он тремя ударами топорика заострил ее и проткнул дно луж в десяти местах. Через несколько минут вода исчезла. Он каблуками затоптал проделанные им отверстия, покрыл мокрую почву слоем сухих листьев. Потом, разодрав пласт мха, разбросал его клочья по заросшему кустарником полю. Между тем Уголену удалось выдрать из земли множество тростниковых корней, похожих на цепочки крохотных земляных груш.

– Просто невероятно, как разрослись, – сказал он, – и сколько же их еще осталось!

– Мы еще вернемся. На сегодня хватит. Колокол звонит к обедне, а мы до сих пор ничего не ели. Я голоден, как собака. Пошли!

Они собрали в охапки корни смоковницы и тростник, перевязали их, чтобы удобнее было нести, и захватили с собой инструменты.

– Обедать будем где-нибудь здесь? – спросил Уголен.

– Не стоит. Давай лучше к тебе! Закроем ставни, а после обеда поспим.

Они спустились в Массакан: впереди разведчиком шел Лу-Папе, за ним с инструментами следовал Уголен.

Закрыв наглухо двери и окна, они долго ели при свете керосиновой лампы, не произнося ни слова. Вязанка из корней смоковницы тлела в очаге. Время от времени они перемигивались и обменивались улыбками, словно удачно провернули какое-то забавное дельце и теперь отмечали его.

В последующие дни у Уголена появилась привычка чуть свет наведываться в Розмарины. Он бесшумно поднимался туда, держа ухо востро, прихватив на всякий случай ножовку, топорик и веревку, делая вид, что идет «по дрова».