Читать «Жадина» онлайн - страница 114

Все опрокинулось.

Она чувствует мою боль, словно она — струна, которой достаточно легкого ветерка, чтобы звенеть. Я слышу собственную боль и собственные слезы, когда она издает бессловесный и отчаянный вой, затем же она шепчет:

— Я слышу тебя. Я слышу тебя, мое сокровище! Ты должен беречь себя, а мама придет, мама найдет способ, любой способ.

Мне становится легко, словно я плакал, уткнувшись носом ей в колени. Я не сомневаюсь, что она придет. Кассий говорит, что моя мама нелепая и неприятно надломленная, и падает в обморок, если ветерок подует на нее не с той стороны, но это может быть правдой для кого угодно, кроме меня.

Для меня моя мама — героиня, и я знаю, что она придет.

— Ничего не говори, я чувствую где ты, милый.

Они пьют кровь, думаю я, их сложно убить. Но золото в сердце убивает их. Я не хочу, чтобы вы с папой убивали кого-нибудь, но я боюсь, что вы будете в опасности.

— И не бойся ничего, хорошо, Марциан?

Мне становится так спокойно, когда я вдруг слышу, как она поет. Сначала она прижимается к земле, и скрип ее ногтей по дереву вторит ее ломкому голосу. Мама никогда не пела хорошо, а сейчас ее голос срывается. Но она со мной, и этого достаточно, чтобы успокоить меня не страшным, полусонным состоянием, а надеждой и теплотой.

Мама поет мне песенку о темном лесе, который заканчивается, и рифма не всегда подходит, а ритм сбивается, и сама мелодия позаимствована у какой-то далекой песенки, названия которой я не могу вспомнить. Там было что-то про ласточек, но мама поет про мальчика. Сперва песня громкая, а потом она отдаляется, и я слышу мамины шаги, сначала осторожные, затем переходящие в бег, и песенка дрожит у меня в голове.

Маленький мальчик в лесу, где он должен быть очень внимателен, но он не один, ведь его мама и папа, и милая сестричка, всегда рядом с ним. Если я улыбнусь, земля испачкает мои зубы.

Я слышу, как мама заводит машину и понимаю, что она делает и зачем. Мама поет всю дорогу, песенка лишь ненадолго исчезает, наверное, она говорит с папой. Ей нужно быть предельно сосредоточенной на мне, чтобы петь мне, но без ее голоса я начинаю засыпать, возвращаться в беспамятное состояние, куда мне совсем не хочется.

Мама не оставляет меня. С ее помощью я учусь считать время заново. В песенке мальчик может полчаса перепрыгивать с кочки на кочку, сражаться с чудовищами или считать, иногда он видит реку или небо, и я будто бы тоже их вижу, хотя еще недавно мне казалось, что я не могу их представить.

Мама описывает мир вокруг, поет о том, как любит меня и какие на вкус конфеты. Я считаю слова в ее песенке, они становятся для меня секундами, и я вспоминаю, сколько секунд в минуте, а минут в часе.

Как просто, думаю я, считать, когда она поет. Проходит, наверное, часов пять прежде, чем голос ее становится совершенно незначительным, тихим. Она говорит:

— Скоро, милый, совсем скоро.

И я жду, когда она запоет снова. Я проваливаюсь в долгий полусон, вспоминая, что мама над землей, и это дает мне смутную надежду, а на что, я опять перестаю помнить.

Я думаю, что здесь ведь можно сойти с ума, если не быть в этом странном состоянии. Но мне не страшно сходить с ума, потому что мой бог никогда не давал мне разума. Я понимаю, что волнуюсь за Юстиниана и Офеллу, и за Нису, которая, наверное, не под землей.