Читать «Епифоркино счастье» онлайн - страница 2

За ужином только и говорили, что о лошади.

Как бы им ее назвать? Думали, думали и решили «Огурчиком».

– Сытенькая она, – пояснил Епифорка, – круглень-кая, что твой огурчик.

Настька попробовала было возразить:

– Ребрушки у неё как быдто…

Но Епифорка оборвал дочь на полуслове.

– Ребрушки? Много ты понимаешь! В кости она широка, вот и ребрушки! На худой лошади томилинского псаломщика не обгонишь!

С этим все согласились. Томилинский псаломщик кормит свою скотину хлебом, а от хлеба лошадь плохой не будет. После ужина все улеглись спать. Но Епифорка долго еще шептался на печке с Феклой.

Наконец-то у них есть лошадь! Теперь они справят по хозяйству все, как следует, и будут настоящими жителями. Безлошадному мужику на деревне и почету нет. Что безлошадный, что жулик – одно и то же.

А лошадь по нынешним временам купить мужику нелегко.

Наконец Фекла захрапела, а Епифорка все еще лежал на теплой печке с открытыми глазами, не спал, почесывался и думал.

Да, наконец-то и он обзавелся лошадью! Епифорка, самый захудалый мужичишка на деревне, стал настоящим жителем: у него есть лошадь!

Безлошадного мужика и со схода гонят. А теперь Епифорка будет сам говорить на сходе и затыкать рот безлошадникам:

– Безлошадники не в счет. У безлошадников ум не дорос до схода.

Епифорка завозился па печке, закряхтел и зачесался.

Ему 37 лет. Нужда избороздила его лицо морщинами вдоль и поперек; его ноги ломят и тоскуют по ночам, преждевременная старость уже стучится в его тусклое окошко, а у него еще только первая лошадь.

Он всю жизнь мечтал об этом счастии, и вот его мечты осуществились: сегодня он не пришел, как всегда, с базара пешком, а приехал верхом на собственной лошади и обогнал даже томилинского псаломщика!

– Не оброни он кнута, – сознался, впрочем, самому себе Епифорка, – ни в жисть бы не догнать мне его.

Он вздохнул. В избе было темно и душно; пахло чем-то смрадным. Фекла храпела со стоном как выпь, а Настька подсвистывала ей, как синица. Епифорка завозился. В его виски стучало. Фекла, сберегая тепло, слишком рано закрывает печку.

Епифорка привык к угару, но сегодня его разобрало с воздуху. Он снова вздохнул.

Да, наконец-то у него есть лошадь.

Вот уже несколько лет он по копейкам собирал деньги, чтоб купить ее и, в конце концов, набрал 20 рублей. У него есть лошадь, и, Боже мой, сколько сидит грехов в этой лошади!

Эта мысль пришла в голову Епифорки случайно и внезапно, но, придя туда, она уже не хотела более выходить оттуда даже и на минутку. И ему стало как-то страшно и неприятно. Он повернулся на другой бок.

Да! В этой лошади сидит очень много грехов. Во-первых, в ней сидят слеги, уворованные в Илпатьевском лесу. Он, Епифорка, рубил их почти еженощно всю осень, когда весь лес наполняется странным шорохом от мелкого дождика, когда облачный тени ходят по лесным полянам, как вышедшие из могил покойники, а воришка робко прислушивается к стуку своего топора, дрожит и дует на покрасневшие от холода пальцы. Он рубил эти слеги и на себе поштучно перетаскивал их к озеру, в камыш; а потом продавал чуть ли не по три копейки штука. Что делать? Воровское дорого не продашь!