Читать «Екатерина II, Германия и немцы» онлайн - страница 51

Клаус Шарф

Остается сказать, что великая княгиня и императрица писала свои замечательные литературные произведения на французском языке, что по-русски она всю жизнь говорила с немецким акцентом и сама отдавала многочисленные черновики русских текстов – законы, распоряжения, письма, а также драмы – на проверку орфографии и грамматики, не настаивая на твердом знании правил. Поэтому утверждение А.Г. Брикнера о том, что русским языком императрица владела «в совершенстве», давно неактуально, но и его критика не имеет под собой крепких оснований в виде данных современных лингвистических исследований. Достаточно даже поверхностного анализа, чтобы понять, что, сообщая Гримму в одном из писем, будто она толком не знает ни одного языка, она вовсе не кокетничала. А анализ более глубокий показывает, что и как автор частных писем императрица не искала повода, чтобы блеснуть своими познаниями в нескольких языках. Из многоязычия складывалась ее повседневная жизнь: с одной стороны, она знала языки трех крупных культурных пространств Европы того времени, с другой – обладала способностью дифференцированно применять каждый из них – в зависимости от ситуации, причем используя разные выразительные возможности этих языков. В русском окружении с его офранцуженной придворной культурой она, используя немецкий язык в письменной форме, оставалась верна индивидуальным особенностям своего языка, связанным с условиями его усвоения. Как следствие, даже став императрицей, она писала на том немецком языке, которым овладела в детстве, в Штеттине. Не случайно в письмах к Гримму она употребляла главным образом именно его, когда хотела высказаться по поводу религиозных или морально-философских проблем или когда считала уместным включить во французский контекст цитаты из Библии в переводе Лютера или из его же Застольных речей, a также пословицы, разговорные выражения, заклинания или бранные высказывания. Однако даже выборочная проверка ее текстов подтверждает, что в ее «лютеровском» немецком фактически отсутствуют типично пиетистские языковые влияния, несмотря на ее общение в детстве с пастором-пиетистом. Хотя соответствующие формулы были ей известны, ее сознательное языковое чутье и представление о себе как о просвещенной императрице, по-видимому, заставляли ее избегать их.