Читать «Екатерина II, Германия и немцы» онлайн - страница 209

За недостатком доказательств нельзя утверждать наверняка, что Фридрих Великий являл собой стандарт монарха того времени, на который ориентировалась честолюбивая великая княгиня, однако за неимением альтернатив этот тезис представляется убедительным. Если письменных свидетельств нет, то уместнее скорее опереться на предположение, чем отмахиваться от выводов, которые напрашиваются сами собой. Поэтому профессиональная тяга историков к документам начинает сказываться отрицательным образом, когда, например, отвечая на вопрос о том, что известно о взглядах Екатерины на управление государством (opinions on government) до узурпации трона, Исабель де Мадариага обследует важнейшие из опубликованных источников, свидетельствующих о рецепции будущей императрицей политических идей (что само по себе совершенно верно), однако воздерживается от возможности поразмыслить о живых впечатлениях и примерах для подражания. Ведь существуют детали, позволяющие даже предположить, что занятия чтением в середине 1750-х годов навели Екатерину на мысль о том, что выгоднее учиться у Фридриха, чем сражаться с ним. Именно в 1756 году, в столь плодотворный для нее период общения с Чарльзом Хэнбери Уильямсом и Станиславом Понятовским, с той же «жадностью», с какой до тех пор она читала Вольтера, Екатерина прочла Œuvres короля, и многое говорит за то, что благодаря ему она познакомилась также и с Макиавелли. И уж наверняка не вопреки воле Екатерины Никита Панин выбрал короля Пруссии образцом правителя для своего воспитанника – наследника престола Павла Петровича – наряду с королем Франции Генрихом IV.

Политика, выстроенная в духе принципов Фридриха, не являлась стопроцентной гарантией сближения России с Пруссией. В пору Семилетней войны Екатерина решительно отстранилась от несокрушимой пруссофилии своего супруга. «Великий князь – пруссак до мозга костей, и все это лишь из-за его милитаристских вкусов», – сообщала она своему близкому другу, английскому посланнику Уильямсу. Она писала, что сама она никогда не стала бы советовать ничего, что, по ее мнению, не служило бы «славе и интересам России», которую она любит так же страстно, как спартанец Лакедемонию. Тем не менее Екатерина осознавала и необходимость внутреннего благоустройства страны. В своих Мемуарах она отмечает, что поначалу в привязанности Петра к королю Пруссии не было ничего особенного, однако потом она превратилась в чистейшее безумие. В один из дней, когда Петр оплакивал поражения считавшихся непобедимыми прусских войск, Екатерина по тому же поводу приказала изжарить быка для ораниенбаумских каменщиков и рабочих.