Читать «Екатерина II, Германия и немцы» онлайн - страница 155

Еще до ратификации соглашения императором Ассебург направил Панину секретное послание, где предложил России выступить четвертой державой-гарантом договора. Он отзывался о герцоге как о деспоте, преступающем закон из своекорыстных интересов, о человеке, которому никогда нельзя будет доверять, а притязания сословий, напротив, оценивал одобрительно: как законные, продиктованные соображениями благополучия земли. Во имя соблюдения интересов «этой обиженной земли» он предлагал «великой и могущественной правительнице Российской империи выступить благосклонной защитницей ее законов и свобод» или назначить гарантом вюртембергского конституционного устройства великого князя Павла Петровича, принадлежавшего, благодаря титулу герцога Голштинского, к штатам империи. Проявляя свою необыкновенную осведомленность, датский посланник ссылался на прецеденты голландской и британской гарантий конституции Гессен-Касселя. Кроме того, писал он, учитывая «взаимопонимание, царящее между Россией и тремя королями», не приходится ожидать каких-либо препятствий с их стороны. При этом Ассебург напоминал Панину о своем послании от октября 1769 года, в котором говорилось, «что с достижением четырьмя коронами этого счастливого согласия Россия, с ведома связанных с ней дворов, сможет принять более непосредственное участие в конституционном устройстве Германской империи». Заверения Ассебурга в секретности его предложения были рассчитаны лишь на датское правительство. Поскольку он поддерживал тесные связи с авторитетными представителями вюртембергских сословий, следует предполагать, что этот шаг был с ними согласован. Не менее вероятно и то, что в роли его вдохновителя выступал Фридрих.

Однако если тогда же Екатерина, подписав гарантии баденского семейного договора 1765 года, согласилась на аналогичное по форме предложение двора Карлсруэ, от имени которого посредником выступил тот же Ассебург, то на неофициальное прощупывание почвы, шедшее из Штутгарта, она ответила молчанием. Даже не имея сведений о механизме принятия решений в Петербурге, можно говорить о наличии весомых причин, по которым запрос так и остался без ответа. Во-первых, православная императрица, в отличие от королей Пруссии, Дании и Англии, не могла выступить гарантом сохранения протестантской веры в Вюртемберге. Во-вторых, после длительной подковерной возни императора и держав-гарантов за первенство в разрешении конфликта вмешательство России как четвертого гаранта однозначно означало бы выступление на стороне против императора. С самого начала было ясно, что выигрыш от подобного шага был бы весьма небольшим, а его негативные последствия, к тому же еще и в самый разгар войны с Османской империей, вообще невозможно было просчитать. И, в-третьих, заступничество российского императорского дома за сословия значительно осложнило бы устройство брака великого князя с дочерью вюртембергского принца, рассматривавшееся в тот момент.