Читать «Екатерина II, Германия и немцы» онлайн - страница 148

Ландграфине и подавно не хотелось усложнять так замечательно складывавшиеся отношения с Екатериной вздорными идеями своего супруга. Она не видела ни возможности, ни необходимости препятствовать переходу дочери в православие. Даже сама она, в 1762 году мечтавшая заполучить титул герцога Курляндского для одного из своих сыновей, теперь, узнав правовые обстоятельства, сочла мечты ландграфа о «верховном владычестве» над одной из российских территорий «воздушными замками», а его самого – совершенно неспособным утвердиться в России: «С подобным вздором ему нечего делать в этой стране». Однако Людвиг упорствовал в своих «приказах», отсылаемых ландграфине, настойчиво требуя от нее договориться о предоставлении ему провинции, «которая станет камзолом, а ландграфство – его рукавами», и добиваясь еще и собственного полка в 4 тысячи человек.

После этого Мозеру больше не представилось возможности обсудить с императрицей пожелания своего государя. Министр заболел и крайне досадовал, что ему пришлось совершить заведомо «бесполезную поездку». Лишь к концу пребывания в Петербурге, уже после высочайшей свадьбы, ландграфиня решилась, наконец, лично побеседовать с Екатериной о мучительном поручении, данном ей супругом. Как и следовало ожидать, тоном, не допускающим возражений, императрица объявила, что желание ландграфа неосуществимо. В крайнем случае, заявила она, он может получить звание фельдмаршала, но без полка, и только в том случае, если оставит австрийскую службу.

После краха своего масштабного плана ландграф вознегодовал на своих посланцев и прикинулся больным. Официальной причиной болезни была объявлена перемена вероисповедания его дочерью. Каролина усомнилась в этой версии, по крайней мере, в письме своей матери: «Да простит меня Бог, я полагаю, что он позволил бы ей перейти в турецкую веру, если бы только это помогло осуществить его планы». Мозер пытался приписать всю вину за случившееся ландграфине. Он отметил, что, только учинив «чудовищный скандал», можно было добиться отмены уже свершившегося перехода в православие и остановить подготовку к свадьбе, и в конце концов счел всю эту историю специально подстроенной ему «западней». Однако Мозер отлично умел различить милостивый прием, оказанный ему императрицей как частному лицу, и ее холодное обращение с ним как с посредником в этой бесперспективной миссии. По возвращении в Германию он написал статью в журнале, осыпав похвалами Российскую империю, возглавляемую просвещенной правительницей, как «державу-законодательницу Европы, способную стать мировым и третейским судьей в случае, если в Европе разгорится новый пожар». Даже много лет спустя он продолжал считать, что «Россия все больше и заметнее» склоняется в сторону «благодетельной монархии […] Это положительно то государство, управляемое в соответствии с принципами человеческого блага, планомерно и систематично…». Под властью «философа на престоле», «великой мудрой женщины», Россия стала «отечеством для гениев и светлых голов».