Читать «Екатерина II, Германия и немцы» онлайн - страница 122

В том же 1783 году, в котором смерть Никиты Ивановича Панина, а затем и Григория Григорьевича Орлова заставила императрицу оглянуться на первые дни своего царствования и задуматься о бренности всего земного, – в Петербурге 7 сентября скончался Леонард Эйлер, а в Москве 11 октября – Герхард Фридрих Миллер – последние великие ученые из числа тех, кто трудился в Академии в эпоху ее основания. Подобрать одного достойного преемника Миллеру не смогли, поэтому его обязанности были поделены. Во-первых, руководство Московским архивом Коллегии иностранных дел перешло к Бантыш-Каменскому, делившему этот пост с Мартыном Никифоровичем Соколовским и Штриттером вплоть до 1800 года, когда Бантыш-Каменский был утвержден единственным управляющим архивом.

Во-вторых, 4 декабря 1783 года Екатерина подписала указ о назначении собрания для составления «записки о древней истории, наипаче же касающейся до России», которое возглавил Андрей Петрович Шувалов. В выборе графа Шувалова главой комиссии решающее значение имело его деятельное участие в работе над Антидотом, а вовсе не его должность директора государственного Ассигнационного банка. Вообще, запланированная комиссия, представлявшая собой, по словам Ключевского, «переходную форму от правительственного учреждения к частному обществу», была примечательным явлением. В инструкции «историческому собранию» императрица ограничила его численность десятью членами, подходящие кандидатуры которых граф Шувалов должен был найти и представить на утверждение. Сам по себе такой способ подбора специалистов для научной комиссии может привести к ошибочному выводу о том, что членство в ней было всего лишь почетным. Однако одно из условий этого выбора – необремененность трех или четырех человек из десяти другими должностями или служебными обязанностями, способными отвлечь их от трудов в собрании, – заставляет иначе взглянуть на истинное назначение этой комиссии. Ведь единственной задачей этого весьма странного варианта общества «как государственного установления» (определение Дитриха Гайера) был подбор выдержек из древнерусских летописей и иностранных источников, который происходил в соответствии с установленным его начальствующим разделением обязанностей. Собранию ни в малейшей степени не разрешалось работать по своему усмотрению: выписки должны были начинаться VIII веком и, продолжаясь по столетиям в обратном порядке, дойти до древнейших времен, «куда только писатели их руководствовать могут». Каждая выписка должна была охватывать пятилетний период, а пять таких выдержек подлежали немедленной публикации отдельной «тетрадью». И весь этот труд предназначался для исторического просвещения юношества «при их воспитании».