Читать «Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет» онлайн - страница 45
Мариэтта Омаровна Чудакова
В афише Независимого театра, изображенного в романе, пьеса главного героя Максудова значится в одном списке с Эсхилом, Софоклом, Шекспиром и Александром Николаевичем Островским. И вот его приятель-литератор стоит перед афишей, читает славные имена. И доходит до знакомого имени начинающего драматурга…
«Вдруг Ликоспастов стал бледен и как-то сразу постарел. На лице его выразился неподдельный ужас.
.. Ликоспастов повернулся к Агапёнову и сказал:
– Нет, вы видели, Егор Нилыч? Что ж это такое? – он тоскливо огляделся. – Да они с ума сошли!
Ветер сдул конец фразы.
Доносились клочья то агапеновского баса, то ликоспастовского тенора.
– …Да откуда он взялся?.. Да я же его и открыл… Тот самый… Гу… гу… гу… Жуткий тип…»
Ликоспастов приходит к молодому автору домой, тот начинает перед ним оправдываться:
«– Да ведь не я же сочинял афишу? Разве я виноват, что у них в репертуаре Софокл и Лопе де Вега…»
И тот уже не в силах сдерживаться, почти открыто выплескивает свою зависть:
«– Ты все-таки не Софокл, – злобно ухмыльнувшись, сказал Ликоспастов, – я, брат, двадцать пять лет пишу, – продолжал он, – однако вот в Софоклы не попал, – он вздохнул.
Я почувствовал, что мне нечего говорить в ответ Ликоспастову. Нечего! Сказать так: “Не попал, потому что ты писал плохо, а я хорошо!” Можно ли так сказать, я вас спрашиваю? Можно?»
А в романе «Мастер и Маргарита» изображение зависти доведено до высшей точки – дальше уже некуда. Вспомним роман.
Поэт Рюхин отвозит в психиатрическую больницу своего собрата по литературному цеху Ивана Бездомного. Тот, что называется, свихнулся, встретив на Патриарших прудах не более и не менее, как самого Сатану – Боланда. Но в то, что он встретился именно с Сатаной, конечно, никто не верит.
Рюхин с трудом доставил его в клинику – и еще ему приходится выслушать там от Ивана очень неприятные вещи.
Во-первых, Иван назвал его «балбес и бездарность Сашка». Ну ладно, это можно еще было списать на болезнь и помрачение сознания. Но Иван еще призвал врачей взглянуть на Сашкино «постное лицо» и сличить «с теми звучными стихами, которые он сочинил к первому числу!» Подразумевается – к Первому мая. Советские поэты считали за честь написать к этому празднику новые стихи, прославляющие советскую власть. И чтобы эти стихи напечатали на первой странице газеты «Правда»…
И вот негодяйский Иван цитировал новые первомайские стихи Рюхина, глумясь над ними и над ним самим!
«“Взвейтесь!” да “развейтесь!”… а вы загляните к нему внутрь – что он там думает… вы ахнете! – и Иван Николаевич зловеще рассмеялся».
Тут многие советские читатели могли вспомнить неплохую, хотя и очень советскую песню на слова известного в 20-е и 30-е годы XX века «комсомольского поэта» (так их тогда называли):
И вот теперь несчастный, гадко обозванный Иваном, Рюхин едет на рассвете домой из загородной больницы – на том же грузовике, на котором вез Ивана. И мучается мыслью о том, что
