Читать «Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет» онлайн - страница 31

Кто вспомнит из «Евгения Онегина»?

…Надев широкий боливар,Онегин едет на бульварИ там гуляет на просторе…

Симон Боливар родился в Южной Америке, в Венесуэле, а юность провел в Европе, в первые десятилетия после Великой Французской революции – и именно под ее впечатлением дал клятву посвятить жизнь освобождению Южной Америки от испанцев и португальцев, то есть сделать ее независимой. И это ему в немалой степени удалось. Его повстанческая армия принесла на своих штыках независимость Венесуэле (и народ дал ему именование Освободителя) и еще нескольким большим территориям, которые, получив таковую, образовали новые государства – Колумбию, Эквадор. В 1818 году Боливар собрал в Венесуэле конгресс, который провозгласил равенство всех граждан бывших испанских колоний, независимо от цвета кожи и вообще этнической принадлежности. А там каких только оттенков кожи и смешения этносов не было! Так что это решение – которому народ Южной Америки дальше, представьте себе, в основном следовал, – стало поистине эпохальным. А когда Боливар освободил Перу, то на территории Верхнего Перу образовалась республика, и в честь Освободителя ее назвали Боливией…

Но главная цель Боливара – объединение всех южноамериканских государств – оказалась утопичной. На его глазах появилось много желающих возглавить маленькие отдельные государства. И потом в течение всего XIX века шли беспрерывные войны между ставшими независимыми латиноамериканскими странами. А Боливар, умерший в 1830 году, остался в истории русского костюма – жесткий цилиндр с широкими полями (вот почему «надев широкий боливар…»), особенно модный в начале 20-х годов XIX века, получил название боливар…

…Те, кто работали в первых правительствах новой Кубы, рассказывали Егору Гайдару – они приняли решение эмигрировать в тот самый момент, «когда поняли, что Куба для Фиделя Кастро не имеет вообще никакого значения».

Увы, это очень похоже на то, как Россия революционного 1917 года рассматривалась Лениным исключительно как запал для мировой революции. Запалим Россию – и полыхнет (он в это свято верил) по всему миру. Так Куба была для Фиделя, пояснял Гайдар, хорошо знавший этого человека, инструментом «в программе-минимум – антиамериканской революции Латинской Америки, по программе-максимум – разрушения США».

Маленький, но смышленый Егор что-то видел, и тогда в суматохе Карибского кризиса что-то его удивляло. Но что именно – он, конечно, понять не мог. И только много позже узнал от отца, какие действительно экстремистские чувства и намерения владели Фиделем Кастро в тот страшный для всего мира момент.

Есть такое хорошее русское слово «оголтелость». Ничуть не хуже, между прочим, «экстремизма». Так вот, Фидель и был в те дни оголтелым.

Оказалось, что во время Карибского кризиса он просто впал в ярость – именно в тот момент, когда заключили соглашение с американцами, позволившее избежать мировой войны! «Он же с Микояном, – вспоминал Егор Гайдар, – который прилетел к нему объяснить суть этого соглашения, просто разговаривать не хотел. Отец с ним был тогда, он мне рассказывал подробности этого визита. Ему было наплевать, что погибнет Куба, наплевать, что погибнет мир, – важно было, что погибнут США».